Тайна похищенной карты - Хизер Террелл

— Пусть священник помолится Ма Цзу. Морская богиня укажет нам путь.

Мастер Чэнь и Чжи ожидают у закрытых дверей в молельню. Появляется священник и тут же проворно скрывается в покоях адмирала — торопится передать ему ответ Ма Цзу. За ним следуют оба штурмана. Им кажется, что проходит целая вечность, прежде чем вице-адмирал распахивает перед ними дверь.

— Мастер Чэнь, адмирал Чжоу приказывает вам и дальше следовать южным курсом.

Мастер осмеливается задать вопрос:

— Используя для определения направления только компас и Южный Крест?

— Разве приказ адмирала не ясен? Или вы полагаете, что знаете больше, чем сама Ма Цзу? — Вице-адмирал недоволен.

— Разумеется, вице-адмирал, — низко кланяется мастер Чэнь. — Простите вашего нижайшего слугу. Мы исполним приказ адмирала.

Через несколько дней пути на юг корабли набирают скорость, когда их подхватывает течение и несет за собой. После еще одного совещания и молитвенной службы адмирал приходит к выводу, что Ма Цзу благоволит к ним. Адмирал приказывает флоту держать выбранный курс.

На следующую ночь, когда Чжи осматривает небо в поисках Южного Креста, он замечает Юаня. Ему не сказали о планах найти Фусанг, но он, как рулевой, знает, что они вошли в неизвестные воды.

Чжи подходит к нему и старается, чтобы их не увидел ни один любопытный матрос. Юань делает шаг вперед и говорит:

— Мой друг, Чжи, я уверен, ты понимаешь, что мы лишились покоя. Мы прошли Мозамбик и все же продолжаем плыть дальше. Наверняка ты знаешь, куда мы идем. — Глаза Юаня уже не сияют как обычно.

Чжи не может солгать Юаню; рулевой и девушка Кэ — единственные друзья, которые у него появились за долгие месяцы путешествия, и Юань единственный, кто не сторонился его. Чжи хочет сказать ему правду, но понимает, что не имеет на это права.

— Я не могу тебе ответить.

— Но ты знаешь?

— Да.

— Тебе приказали молчать?

— Да.

Юань не просит Чжи нарушить клятву.

— Ты можешь нас хоть чем-то успокоить?

— Только тем, что мы в руках самой Ма Цзу.

Юань понимающе кивает и уходит. Чжи остается один на один с незнакомым ночным небом.

В течение нескольких дней корабли несет течение. Вокруг вздымаются высоченные волны. Страх охватывает моряков, и адмирал приказывает беспрерывно молиться, чтобы умилостивить Ма Цзу.

Однажды утром, на рассвете, во время вахты Чжи замечает, что волны стихают. Ветер приносит уже знакомый ему запах — первый признак, что они приближаются к земле. Он подает сигнал команде, и дозорный издает крик.

На горизонте показываются вздымающиеся вверх и в то же время плоские горы. На расстоянии видно, что они образуют полукруглую оконечность в кольце бурных белых волн. Чжи догадывается, что они достигли мыса, возможно крайней точки Африки.

Команда ликует при виде земли. Над головами кружат и кричат морские птицы. Привычный вид должен был успокоить Чжи, но ему почему-то не по себе. Словно флот достиг конца света.

Наши дни

Томар, Португалия

Мара потеряла целый день, пытаясь добиться встречи с виконтом Томаром. В отчаянии она упомянула об этом Ричарду, а тот связался со знакомым португальским политиком, который знал Габриэла да Косту по совместной работе, когда они всеми правдами и неправдами добивались для Португалии места в Европейском союзе. Этот знакомый Ричарда, Паулу Монтьеру, раздобыл для них приглашение на благотворительный праздник, устроенный виконтом Томаром.

Мара и Бен сидели в лимузине, преодолевавшем крутой подъем извилистой дороги к томарскому замку и монастырю Ордена Христа. Праздник проходил в бывшей резиденции предков Томара недалеко от Лиссабона. Виконт, предпочитавший жить затворником, согласился устроить это мероприятие только потому, что все собранные деньги предполагалось пустить на реставрацию комплекса, ставшего с недавних пор объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО. В обмен на роскошное приглашение с гравировкой фирма Мары сделала пятизначную дотацию в фонд Томара.

После крутого поворота на узкой дороге Мара увидела башни замка и огромные каменные укрепления, поднимавшиеся прямо из горы. Комплекс располагался на правом берегу реки Набан. С каждым скрипом тормозов на новом развороте открывался очередной вид, и Мара любовалась бастионами, парапетами, орудийными и сторожевыми башнями, нависшими над склоном, как древние часовые. Замок смотрелся как на картинке. Не замок — а декорация из фильма.

— Никак не ожидала, что он окажется таким внушительным, — сказала Мара.

— Томарский замок был оплотом португальских тамплиеров вплоть до четырнадцатого века, когда Папа разогнал орден. Тогда же он перешел к ордену Христа, — не замедлил сообщить Бен, глядя в окно.

— Вот как?

— Да, — повернулся он к ней с улыбкой на лице. — Я провел весь день за книгами. А вы чем занимались? Бегали по магазинам в поисках платья?

Сумерки скрыли, как покраснела Мара. Она действительно бездарно потратила несколько часов, подбирая платье для праздника, и теперь невольно одернула подол. Плод ее усилий — черное платье без бретелей от Аны Салазар.

— Очень смешно, — сказала она, изображая, что сердится.

— На вас оно хорошо смотрится, — заметил Бен, отчего Мара покраснела еще больше.

Она не обратила внимания на комплимент. Уж очень беззаботным тоном он был сделан. Невольное партнерство и взаимные откровения способствовали тому, что между Марой и Беном установились вполне комфортные отношения. Настолько комфортные, что Маре приходилось все время себя одергивать.

— Вы помните, что профессор Силва упоминал о том, как Папа в тысяча триста двадцать третьем году передал имущество тамплиеров ордену Христа?

Мара кивнула.

— Томарский замок — один из тех объектов тамплиеров. Когда португальские правители подчинили себе орден Христа, то начали вносить в томарский комплекс архитектурные изменения. Первым был принц Генрих.

— Какие изменения?

— Принц Генрих пристроил галереи для томарских монахов, а также рыцарей ордена Христа. После смерти Генриха строительный пыл несколько поугас вплоть до тысяча четыреста девяностых и начала тысяча пятисотых, когда эстафету Генриха подхватили Мануэл Первый и Жуан Третий. С помощью архитекторов Диогу ди Арруда и Жуана ди Каштилью эти короли внесли большие изменения в архитектуру комплекса. Они придали Шароле более четкую форму креста и добавили еще больше галерей. Все это было сделано в ознаменование португальских морских открытий, совершенных под флагом ордена Христа.