Цветные карандаши - Жан-Габриэль Косс

С верхней площадки заброшенная фабрика казалась еще больше. Он заметил на полу темные следы – на тех местах, где раньше стояли станки.

В кабинете Клюзеля витал стойкий запах чистоты. Здесь навели порядок, комната была убрана и совершенно пуста, если не считать двух больших картонных коробок в углу. Артюр кинулся к ним, но его ждало разочарование. В коробках ничего не было. Шарлотта поняла это, услышав его вздох.

Она взяла одну из коробок, полностью ее развернула и распластала на полу. Затем проделала то же самое со второй коробкой, уложив ее рядом с первой. Медленно опустилась на колени на новенькие картонки.

– Я хочу заняться любовью, – сообщила она как о чем-то само собой разумеющемся.

– Я… я не знаю… подходящее ли сейчас время для этого… и место… – запинаясь, пробормотал Артюр.

Она притянула его к себе и, размотав его шарф, завязала им глаза Артюру, который не оказывал ни малейшего сопротивления.

– Я хочу заняться любовью, – повторила она.

Артюр, тоже стоя перед ней на коленях, страшно нервничал.

– Ты что-нибудь слышал раньше про тантрические объятия? – спросила она.

Он молчал, не в силах ответить, а она тем временем спокойно продолжала:

– При определенных условиях соединение двух тел позволяет слиться двум сознаниям, которые таким образом выходят за собственные пределы и увеличиваются. Я хочу отдать тебе свою энергию и вычерпать твою. Вся сила инь и ян во взаимодействии. Это потребуется нам, чтобы вернуть краски.

Артюра била нервная дрожь.

– Я так ничего не вижу, – возмутился он, все еще с завязанными глазами.

– Напротив, только теперь ты начинаешь видеть самое главное.

Шарлотта медленно раздевала его.

– Ты знаешь, почему люди закрывают глаза, когда смеются, когда плачут и когда занимаются любовью? – задала вопрос Шарлотта еще более звонким, чем обычно, голосом, не переставая при этом ласкать его торс. – Потому что главное видят сердцем. Ваши глаза до того совершенны, что они усыпляют все прочие чувства.

Артюр понял, что она хочет увлечь его в свой мир, и немного расслабился.

– Для начала мы настроим наше дыхание, – проговорила она, укладывая его на спину рядом с собой. – Положи руку на верхнюю часть моего живота.

Артюр, дрожа, вытянул правую руку и наконец-то дотронулся до ее кожи, о которой так долго мечтал, – она оказалась еще более нежной, чем в его воображении. Его рука замерла в нескольких сантиметрах от пупка Шарлотты, большой палец касался кромки волос на ее лобке, и Артюр осознал, что она тоже полностью раздета.

– Следи за дыханием моих легких и старайся вдыхать и выдыхать одновременно со мной.

Артюр сосредоточился и постепенно задышал спокойно и ровно.

– Ну вот! Теперь мы настроились на один ритм. Ты ощущаешь тепло моего тела? Оно немного теплее твоей руки.

Артюр ласкал живот Шарлотты, медленно приближая руку к ее грудям.

– Ты чувствуешь, что они прохладнее? Теперь мы настроим ритм наших сердец. Сердце не лукавит. И это сущность жизни. Я чувствую, что твое сердце начинает биться быстрее. Послушай мое сердце своей рукой.

Рука Артюра сползла с правой груди Шарлотты, спустилась до грудной косточки, осторожно взобралась на левую грудь и снова соскользнула.

– Я ничего не слышу

– Потому что ты не слушаешь. Не прислушиваешься. Сконцентрируйся.

Артюр пробовал найти на ощупь, медленно перемещая руку.

– Да, – прошептал он несколько секунд спустя. – Я начинаю что-то такое чувствовать. Едва ощутимо, но я улавливаю равномерный ритм.

– Тебе надо проникнуться биением моего сердца. А теперь попробуй другой рукой сосчитать свой пульс.

Артюр приложил указательный палец левой руки чуть ниже сонной артерии. Шарлотта перехватила его палец, тихонько перемещая его на шее.

– Вот здесь. Теперь чувствуешь свое сердце?

– Да, оно бьется быстрее твоего.

– Теперь ласкай меня, чтобы поторопить мое, до тех пор, пока наши сердца не начнут биться в унисон.

Артюр провел рукой по левой груди Шарлотты, но почувствовал, что учащается биение его собственного сердца. Он гладил ее плечо и время от времени возвращался проверить, как бьется ее сердце. Это подействовало на нее сильнее, чем просто поглаживание груди; сердечный ритм Шарлотты постепенно догнал его собственный. Тогда Шарлотта коснулась обеими руками ног Артюра и гладила их, поднимаясь к ягодицам. Ее возбуждение нарастало. Теперь сердечный ритм и дыхание у них совпадали, ускоряясь одновременно.

– Следуй вдоль моих артерий, и ты найдешь на моем теле все места, где сможешь почувствовать мой пульс.

Артюр, который молча ласкал ее лицо, отчетливо ощутил напряжение на виске. Его пальцы сбежали вниз по ее затылку, он считал пульс на ее сонной артерии, спустился вдоль рук, добрался до запястий. Вновь поднялся к плечу, заскользил по животу и остановился на бедренной артерии, в районе тазобедренного сустава. Их сердца бились по-прежнему одинаково и все быстрее. Он спустился вдоль артерии до колена, потерял пульс на икре и вновь нашел в выемке щиколотки. Они дышали все более прерывисто, но все так же синхронно. Артюр повел руку вверх, чтобы исследовать ту последнюю область, к которой еще не посмел подступиться. Он осторожно приблизился, чувствуя ее влажность и тепло, коснулся клитора, ходил около него кругами, возвращался, удалялся и, наконец, ввел указательный палец. Их сердца стучали все быстрее. Они дышали все чаще, все отрывистее, но в одном ритме.

– Теперь входи, – велела она.

Артюр повернулся к ней, и в то же мгновение завибрировал телефон, вздрогнув всего один раз. Шестое чувство мгновенно выдернуло Шарлотту из забытья. Она поспешно нашарила на полу телефон и, прижав его к уху, стала слушать, как ей читали эсэмэс. Металлический голос бодро произнес: «Сообщение… от… Пьеретты… Луиза… и… Люсьен… похищены…»

Резиденция теперь ничем не отличалась от обычного дома престарелых. Некоторые старички бесцельно слонялись по длинным коридорам с темно-синими стенами. Зал, где стоял телевизор, был набит битком. Постояльцы смотрели выпуски новостей, в которых снова и снова рассказывали о возвращении зеленого и синего. Специальный корреспондент в анисово-зеленом костюме с аквамариновым галстуком и с микрофоном в руке занял позицию перед картиной «Завтрак на траве», с которой никто так и не решился убрать рисунок. Все в резиденции надеялись, не осмеливаясь произнести это вслух, на экстренное сообщение о том, что девочку освободили. Но речь шла только о возвращении синих и зеленых, и изредка – розовых и красных оттенков.

В комнату ворвались Шарлотта и Артюр.