Уролога.net - Оганес Диланян

— Ай молодец, доктор! Ай, живи ты сто лет! Ай, пусть твоя жена родит тебе девять детей! — хвалила Ехануш князя. — Теперь ты мне скажи, чем бабка Ехануш может тебе быть полезной?

— Ну, мне троих хватит, — от мысли об ораве детей по коже князя пробежали мурашки, — а мне нужна тута! Нигде найти не могу!

— Только для тебя, дорогой! Драгоценный! Золотой! — заверещала по-цыгански бабка Ехануш и достала из-под бесчисленных мокрых тряпок кастрюлю туты.

— Почем? — облизнулся князь.

— Вообще-то… — замялась бабка. — Вообще-то две тысячи драмов. Но для тебя — тысяча! Нет! Восемьсот! Что лицо окисляешь? Все возьмешь, и за семьсот отдам!

— Последнее слово? — Торгашеская натура нации никогда не оставляла в покое подлую проктологическую душу Диланяна (уролог я, уролог!).

— Ну… Пятьсот пятьдесят. Но только для тебя. С убытком для себя, но учитывая твою консультацию… Пятьсот. Все, ниже не могу!

— Давай.

Так Диланян стал обладателем пяти килограммов отборнейшей туты, выжрал это все практически в одно рыло и заболел, конечно же, животом. Счастливый от тягуче-сладкого вкуса туты, лежал он, курил, держался за живот и блаженно улыбался.

Прошло несколько дней. Диланяну захотелось поесть инжиру. Но сезон инжира еще не настал, по каковому поводу Диланян опять обозлился. И направился на рынок.

— Ай, здравствуй, бабка Ехануш, а по добру ли поздорову поживаешь? — обрадовался он, увидев, что у бабки Ехануш прямо на столе на первом месте стоит маленький тазик с вожделенными инжирами, спелыми, желтыми, практически медом.

— Здорова, здорова, доктор-джан. Как ты? — обрадовалась старушка постоянному покупателю. — Подходи, анекдот новый расскажу!

— Про горисцев опять? Уволь, итак весь двор меня кляузником кличет, — насторожился Диланян.

— Нет, нет, про апаранцев!

Весь рынок превратился в сплошной слух.

— Ну, рассказывай…

— В общем… Апаранец узнает, что у него рак… и покупает пиво!

Рынок заржал.

— Яхонтовый, дай угадаю, зачем на рынок пришел? Небось за инжиром? — проследила за взглядом Диланяна бабка.

— Да, угадала… Тут у тебя ценник стоит, две тысячи драмов, это значит, что торговаться смысла нет, да? — вспомнил обычаи ереванского рынка Диланян.

— Ну… Драгоценный ты мой, клад ты мой золотой, для всех две тысячи драмов, но только не для тебя! — заулыбалась бабка.

У Диланяна сладко кольнуло сердце. Две тысячи драмов не большие деньги, порядка семи долларов. «Уважают», — подумал он.

Бабка тем временем продолжала самым ехидным голосом:

— Для тебя килограмм четыре тысячи драмов!

— Э-э-э-э-э… М-м-м… Ы-ы-ы-ы-ы-ы, — замычал Диланян, лишившись дара речи. — Пошто такую немилость оказываешь?

— Кто моей невестке «Монурал» посоветовал?

— Ты смотри, как название запомнила, — улыбнулся Диланян. — Я назначил. А что, не помог?

— Помог, сынок. Очень хорошо помог! На следующий же день все прошло! Но вот только… — В голосе бабки Ехануш появились грозные нотки. — Ты знаешь, сколько этот один маленький пакетик стоит???

— М-м-м… Нет… Как-то… — замялся Диланян.

— Пять тысяч драмов! Так что купи килограмм инжира за четыре тысячи и даже не смей торговаться! А то, как прокляну! Язык у меня, сам знаешь! — Сухонькая, маленькая старушка вдруг сделалась грозной бабкой и пододвинулась к Диланяну. — Ну? Мне начать?

— Э-э-э-э… Нет, нет! — испуганно пролепетал как-то сразу померкнувший в своем величии князь. — Давай килограмм, возьми деньги!

— Ай, молодец! Ай, теперь скажу, что хороший доктор! — запричитала опять ставшая доброй и ласковой бабка. — На, возьми! Кушай на здоровье!

Диланян молча, под сочувствующими взглядами остальных продавцов и покупателей взял пакет и быстро ретировался.

Поднимаясь по лестнице, он понял, что сильно ослабел. Ибо нести разнесчастный килограмм инжира было ужасно тяжело.

«Неужто прокляла-таки зловредная старуха?» — с ужасом подумал он. Но московский прагматизм и развитый годами медицинской практики цинизм не позволили суетным и мистическим мыслям осесть в голове. Когда он дома взвесил пакет, оказалось, что там почти пять килограммов инжира… А также записка, гласящая: «Доктор-джан, спасибо тебе большое. Невестка чувствует себя хорошо и с младшим сыном моим из спальни не вылезает». К записке было булавкой приколото пять тысяч драмов, изрядно замазанных густым инжирным соком…

Маленький мальчик Диланян был с отцом в пионерском лагере «Ахтамар», что на берегу озера Севан…

Отец — один из руководителей оркестра, сын — один из верховодцев шайки малолетних преступников, коих отец, как по наитию души, подбирал по распределителям, камерам предварительного заключения и детским воспитательным колониям.

Шайка эта была непобедима.

Но не о них, не о них сегодня речь…

Хотя, быть может, чуть-чуть и о них…

Собака. Без имени. Рыже-блондинистая. Псина. Кобелек. Злой, бежал на трех лапах, задняя правая лапа хромала.

Я не знаю, как так получилось, что эта собака прикипела ко мне. Она просто появилась. Из ниоткуда. Их там было две. Джеки — короткошерстная овчарка, которая была готова помахать хвостом и смотреть преданно в глаза любому, кто поделится едой. И вот эта. Собака. Просто собака. Так как она хромала, не успевала к раздаче, Джеки все жрал один.

Просто собака.

Что? Какой экстерьер, я вас умоляю. Какая порода, о чем вы? Какой породы может быть собака, которая ловила ночью рыбу в озере Севан и приносила мне? А?

…Она появилась из ниоткуда. Пришла и села рядом. Посмотрела на семилетнего карапуза. И все.

— Привет, — сказал маленький мальчик Диланян, который не знал, что такое страх перед собаками.

— Угу, гав, — поздоровался пес.

— Ты кто? — удивился толстый, большещекий мальчик. — Откуда?

— Гав! — махнул в сторону озера головой пес.

— Ты голодный? А у меня ничего нет, чтобы тебе дать… Абрикос же есть не будешь… — расстроился ребенок. — А ужин уже кончился… Нам сегодня больше ничего не дадут!

— Гав… — тихо, но не разочарованно протянула собака. — У-у-у-у-у!

Было редкое явление — полная луна и закат на озере Севан. В своей жизни Диланян увидит еще много закатов, но невольно будет вспоминать именно этот вечер, когда удрал из комнаты и вместе с собакой смотрел на луну. Она казалась огромной и очень близкой. Блики солнца, уже утонувшего в озере, мерцали огненно-рыжими отблесками…