Днем и ночью - Дебора Тернер

Когда он наконец ушел, Морин, чтобы хоть как-то прийти в себя, решила принять душ. Стоя с закрытыми глазами под тугими струями, она на несколько минут представила себе совместную жизнь с Аланом. Какое это было бы счастье. Может быть, плюнуть на все и выйти за него? Ну и пусть он не любит ее, зато она будет видеть его каждый день, говорить с ним. Она сможет любить за двоих.

А сколько супружеских пар живут вообще без любви — и ничего. Так почему же она не может? Чего ей еще нужно?

Морин открыла глаза, выключила воду и потянулась за полотенцем. Нет, она слишком хорошо помнила, что чувствовала по отношению к Тоби. Ни за что на свете она не согласится на то, чтобы Алан так же думал о ней. Нет, лучше совсем ничего, чем его жалость, снисходительность и презрение.

Она утерла, постоянно набегающие, слезы и вышла из ванной. Теперь, когда ссора утихла и Алан ушел, ей снова стало нехорошо. Тошнило, хотелось спать и не было сил снова думать об одном и том же. Надо было поскорее лечь.

В дверь стукнули, и на пороге снова возник Алан.

— Мне срочно надо уехать, — с ходу сообщил он. — В пампе пожар, и я должен быть там.

— Зачем? — испуганно спросила Морин.

— Огонь распространяется в сторону деревни. У меня есть самолет, значит, я смогу чем-нибудь помочь. Послушай, Морин, обещай, что дождешься моего возвращения и мы примем окончательное решение вместе.

— Ты не имеешь права требовать от меня этого, — сказала она с обидой.

— Пожалуйста, — нетерпеливо произнес Алан.

— Хорошо, — неохотно ответила Морин, с горечью понимая, что не может отказать ему.

Алан кивнул, а потом, посмотрев ей в глаза, наклонился и крепко поцеловал в губы.

— Увидимся, как только вернусь, — произнес он резко и, отвернувшись, быстро вышел.

Через полчаса Морин услышала гул улетающего самолета, и сердце ее неожиданно сжалось от нехорошего предчувствия.

Следующие несколько дней она провела, борясь поочередно то с тошнотой, то со все возрастающей тревогой. Один раз, когда тошнота отступила, Морин решила, чтобы хоть как-то развеяться, прокатиться на Гебе. Но, стоило ей выйти во двор, как около нее возникла Мария.

— Куда вы, сеньорита? — озабоченно окликнула она Морин.

— Хочу покататься на лошади.

Мария, услышав об этом, замахала руками.

— Что вы, сеньорита, ни в коем случае. А если вам станет плохо?

— Но я не буду уезжать далеко, — попыталась возразить Морин. — И Геба очень спокойная лошадь.

— Нет, нет, сеньор Алан ни за что не позволил бы вам…

— Ну ладно, тогда я просто схожу посмотреть на лошадей, — раздраженно сказала Морин.

— Хорошо, тогда я пойду с вами.

Стоя у загона и любуясь Аресом и Гебой, Морин с тревожным чувством поняла, что, если она захочет сбежать отсюда, это будет не так-то просто. Совершенно очевидно, что Алан дал Марии указание присматривать за ней. Возможно, всем остальным слугам также было приказано следить, чтобы Морин не сбежала. Да, Алана так просто не обойдешь. Особенно, если ей совсем не хочется покидать его.

Как глупо устроена жизнь. Сначала она страдала от невозможности выйти замуж за одного человека, теперь страдает оттого, что не может принять предложение другого. Того, кого она любит. Скорее бы Алан вернулся домой. Скорее бы они решили все свои вопросы и разошлись навсегда.

Через два дня пожар окончательно потушили, но Алан, не заезжая домой, сразу же улетел по каким-то срочным делам в Великобританию. Об этом Морин узнала от Марии, которая успела поговорить с Аланом по телефону. Не зная, что и думать, не имея возможности что-либо предпринять, Морин провела в неизвестности еще три дня. На четвертый день утром она срезала в саду цветы для букета, когда над головой раздалось знакомое гудение. Сердце ее отчаянно забилось и, бросив цветы, она побежала к дому.

Неожиданно ровное гудение сменилось странным дребезжанием, а еще через несколько мгновений раздался ужасный грохот.

У Морин упало сердце.

Она плохо помнила, как бежала по дорожке к джипу, кажется, рядом с ней была Мария; как они ехали до аэродрома. Вдалеке уже виднелось взлетное поле, а на нем — самолет, как-то странно завалившийся на бок. Вокруг суетились люди. Потом Морин вдруг поняла, что кусок искореженного металла, валяющийся рядом с самолетом, — это отвалившееся крыло.

Боясь даже думать о том, что увидит, она, расталкивая людей, бежала к самолету. Когда до него оставалось всего несколько шагов, кто-то резко преградил Морин путь, схватив ее за плечи.

— Пустите! — крикнула она, задыхаясь и пытаясь вырваться.

— Простите, сеньорита, туда нельзя, — строго произнес полицейский, продолжая удерживать ее. — Утечка горючего…

На миг Морин показалось, что земля и небо поменялись местами. Но сейчас не время было падать в обморок.

— Отпустите меня, — слабо сказала она. — Я не убегу.

— Их сейчас вытащат из самолета, — участливо сообщил полицейский, придерживая ее за локоть. — Они живы, но сеньор Макинтайр все время теряет сознание. «Скорая помощь» вот-вот будет здесь.

В воздухе явственно распространялся запах горючего. Только бы их успели вынести прежде, чем самолет загорится, мысленно взмолилась Морин. Стиснув руки, она, не отрываясь, смотрела на темный провал выхода, из которого должны были появиться спасатели.

Вот кто-то появился в дверях. Морин окаменела. Это был пилот, он шел самостоятельно, хотя и пошатываясь. Рядом спускался человек в форме, поддерживая его под руки. Прошло еще несколько бесконечных минут, и появились люди с носилками. Спустившись по трапу, они прошли несколько шагов и опустили носилки на траву.

С трудом передвигаясь на негнущихся ногах, медленно, словно во сне, Морин, не замечая никого вокруг себя, приблизилась к носилкам. Алан лежал, закрыв глаза, очень бледный, весь в крови. Она не сразу поняла, что кровь течет из раны на голове, заливая лицо и шею.

Было страшно видеть этого сильного, энергичного человека неподвижным и беспомощным как младенец.

— Что с ним? — прошептала она.

Медсестра, которая помогала в самолете укладывать Алана на носилки, а сейчас торопливо разрывала упаковку с бинтом, быстро вскинула голову.

— Не бойтесь, все не так страшно, как кажется. Он может пошевелить пальцами на ногах, а это значит, что позвоночник не задет. Переломов, похоже, нет. Скорее всего, сотрясение мозга.

В этот момент Алан открыл глаза и посмотрел прямо на Морин. Пересилив страх, отчаяние и желание зарыдать, она улыбнулась ему непослушными губами. Алан попытался что-то сказать, и Морин тут же присела около носилок, осторожно положив ладонь на его руку.

— Не надо, не говори ничего. Это может быть вредно для тебя.