Днем и ночью - Дебора Тернер

— Ты ничего не хочешь сказать мне? — сухо спросил он.

— О чем? — Морин с трудом повернула голову на подушке в его сторону.

— Мария сказала, что ты по-прежнему много спишь.

Морин настороженно вскинула глаза на Алана.

— Она что, следила за мной?

— Она беспокоится за тебя.

Алан говорил очень спокойно, но что-то в его настойчивом взгляде встревожило Морин.

— Наверное, я заболевала, — ответила она неуверенно. — А сейчас болезнь наконец проявилась. Наверное, это грипп. Скоро пройдет.

— Ты не пьешь ни кофе, ни вино.

— Ну и что? — раздраженно поинтересовалась она. — Я не любительница спиртных напитков.

— А кофе?

— Не хотелось. Пахнет как-то не так. Но зачем тебе это? Какое это имеет значение?

В его взгляде был гнев и еще что-то. Она не могла понять, что именно.

— Дело в том, что так обычно ведут себя беременные женщины.

Морин потрясенно уставилась на Алана.

— Что?!

— Сонливость и отвращение к кофе — одни из самых распространенных симптомов. — Алан был внешне спокоен, но взгляд его не предвещал ничего хорошего. — Ты предохранялась тогда, в самый первый раз?

— Нет, — пролепетала Морин, бледнея. — Но ты ведь…

— Это не всегда помогает, — ответил он без всякой интонации. — Я думал, у тебя хватит ума принять все меры предосторожности.

Ума? О каком уме он говорит? До размышлений ли ей было в ту ночь? Она действовала под влиянием чувства.

— Но это только одни предположения, — пробормотала Морин. — Я ничего не чувствую.

— На таком сроке ты и не можешь ничего чувствовать. — В голосе Алана звучало презрение. — Если, конечно, это от меня.

Морин сжалась, как от удара. Но гордость заставила ее тут же выпрямиться.

— Если я действительно беременна, в чем пока сильно сомневаюсь, — ответила она холодно, — то, можешь мне поверить, это твой ребенок.

Его лицо окаменело.

— Пора внести некоторую ясность в этот вопрос. Сейчас ты отдохнешь, а я слетаю в Буэнос-Айрес за тестом на беременность. У меня в аптечке ничего подобного, к сожалению, нет.

Морин вспыхнула от стыда и ярости.

— Я прекрасно могу сделать это сама без твоей помощи.

— Ты сейчас и до ванной с трудом добираешься, — ответил он сухо. — Тебе лучше лежать и не вставать без надобности.

Алан был абсолютно прав. Едва Морин попыталась приподняться, как у нее безумно закружилась голова, так что пришлось снова лечь.

— Что с тобой? — спросил он испуганно.

— Ничего, — ответила она сквозь зубы. — Пожалуйста, выйди и оставь меня в покое.

— Я попрошу Марию принести тебе чаю с тостами.

— Спасибо, я ничего не хочу.

Алан, не отвечая, вышел, и через несколько минут в комнату все-таки зашла Мария с небольшим подносом, на котором стояли кружка с чаем и блюдце с парой тостов.

— Поешьте немного, — попросила она ласково. — Вам станет легче. Я зайду за подносом попозже.

К этому моменту Морин уже казалось, что все ее внутренности вывернулись наизнанку, но она все же попила немного и съела кусочек тоста. После чего ей и вправду полегчало. Она даже оделась, намереваясь спуститься вниз и выйти из дому, но в последний момент передумала. Тошнота временно отступила, но не ушла совсем.

Лежать она больше не могла. Просто мерила комнату шагами, вздрагивая от каждого звука в коридоре. Морин пыталась собраться с мыслями, решить, что ей делать дальше, если она беременна. И если не беременна, тоже. Потому что остаться здесь после того, что наговорил ей Алан, было невозможно.

А она-то думала, что страдает от любви к Дону! Она просто не знала, что такое страдание. Даже не догадывалась, как больно может сделать человек, которого любишь. Дон всегда был мягок и деликатен; он был не способен оскорбить женщину.

Совсем другое дело Алан! Как смело, не сомневаясь ни минуты, он бросал ей оскорбления. Какое он имел право обижать ее? Морин никогда не давала ему повода так плохо о ней думать!

В коридоре зазвучали шаги, и Морин, вздрогнув, обернулась. Через секунду дверь распахнулась, и в комнату вошел Алан.

— Что тебе нужно? — спросила она ледяным тоном.

— Возьми. — Он протянул ей бумажный пакет. — И я хочу увидеть результат своими глазами.

От ярости и унижения у Морин все закружилось перед глазами.

— Результат тебя не касается!

— Если ты беременна от меня, — процедил он, — то очень даже касается. А теперь отправляйся в ванную и делай то, что написано в инструкции, пока я сам тебя туда не отвел.

Пулей влетев в ванную, Морин с грохотом захлопнула перед Аланом дверь. Несколько секунд она просто стояла, дрожа от бешенства и стараясь прийти в себя, потом все-таки открыла пакет и с ненавистью прочитала инструкцию. Фирма-изготовитель гарантировала точную информацию даже в первые дни беременности.

Морин тупо смотрела в одну точку, сидя на краю ванны и ожидая результата. Если беременность подтвердится, она вернется в Кормак-Холл. Куда же еще? Келли и Дон теперь живут отдельно, а тетя Пегги и дядя Брайан будут только рады помочь ей.

Наконец она потянулась и взяла картонную полоску. Та изменила цвет… Морин несколько мгновений смотрела на нее невидящими глазами — до последней минуты она все-таки сомневалась в своей беременности, — и рука ее сама собой легла на живот. Она медленно подняла голову — и встретилась взглядом с Аланом, стоящим в дверях.

— Ты что здесь делаешь? — вспыхнула Морин.

— Проверяю, как ты, — буркнул он. — А теперь скажи мне правду: чей это ребенок?

— Твой, — ответила Морин, побелевшими губами.

— Почему ты так в этом уверена?

Ее затрясло от обиды.

— Потому что до встречи с тобой я не спала ни с кем! — кинула она яростно.

— Со слов Тоби у меня создалось иное впечатление, — заметил он ледяным голосом.

— Значит, твое впечатление неправильное! Или Тоби тебе соврал! Я никогда не занималась с ним любовью! Ни с ним, и ни с кем другим.

Ее ярость вдруг куда-то пропала, и остались только горечь и усталость.

— А теперь пропусти меня, пожалуйста. Мне надо собираться.

— Куда собираться? — Алан угрожающе загородил собой выход из ванной.

— Домой, в Рингсенд. — Морин гордо вскинула голову и посмотрела ему в глаза. — Не беспокойся, я никому не расскажу, что ты — отец моего ребенка, и ничего от тебя не потребую. Я сама смогу вырастить малыша и позаботиться о нем. Он не будет ни в чем нуждаться.