Мефодий Буслаев. Лед и пламя Тартара - Дмитрий Емец

– Странное существо человечишко! И бандитов онбоится, и начальства, и гепатита какого-нибудь паршивенького, и инфаркта, исоседей, и за имущество свое трясется. Ползет по жизни как таракан, опасливоозирается, никому и ничему не доверяет. Хочется ему все сделать правильно,нигде не споткнуться, на уголовщину не нарваться, начальство обмануть, отболячек и от тюрьмы извернуться – и доползти-таки благополучно до гроба. Одноготолько он не боится – эйдос свой потерять. Душа – она неясно еще, есть илинету, а инфаркт и сварливое начальство – вот они, тута! Вот и выходит, что отмелочей бегаем, а главной кувалды, что над нами занесена, не видим.

Даф зевнула. Хотя Тухломон и говорил поройнеглупые вещи, к словам его невозможно было относиться всерьез. Вольно илиневольно ты начинал искать второе дно, думать, ради чего все сказано и какиедействительно цели Тухломон преследовал.

– Все сказал?

– Нет, не все-с! С возрастом человекнравственно пачкается. Засаливается как простыня, как старая рубашка!Посмотришь на иного: противно! Брезгую!

Тухломон деланно содрогнулся.

– Нравоучительствуешь? – спросила Дафхмуро.

– Есть немного!

– Раз нравоучительствуешь, значит, себя вышемнишь. Вроде как черточку под человечеством проводишь и себя под черточкойвписываешь, – сказала Дафна.

Комиссионер захихикал. Хихиканье у него бывалоразное. То он шуршал как осенняя листва, а теперь точно зазвонил позеленевшеймелочью в ладошке.

– Хи-хи, Дафочка! Можно на правах старогодруга словечко сказать? Что-то у тебя лицо зелененькое! Под глазками мешочки. Игубки распухшие. Ты ни с кем вчера не целовалась, нет? Ты осторожно, Дафочка,не рискуй так!.. Наследник мрака он, дорогая моя, не для тебя. Мы ему своюневесту найдем, мрачненькую. Хи-хи! У нас, дорогая моя, и получше суккубовкое-кто найдется!

Не отвечая, Даф молча потянулась поднятьфлейту. Комиссионер был не дурак и мгновенно сообразил, чем это для негочревато. Он подпрыгнул, превратился в жидкий пластилин и с хлюпающим звукомвтянулся в слив раковины. Раковина была сравнительно новым обзаведением Дафны.Раньше в резиденции мрака обходились и без раковин.

– Ты не унывай, Дафочка! – пробулькал оноттуда. – Ну потеряешь бессмертие, всего-то и делов-то! Человеком тожебыть неплохо. Человек в принципе выживет, даже если ему удалить почку, легкое,часть мозга, три пятых кишечника, желчный пузырь, селезенку, желудок иаппендикс. Понимаешь, Дафочка, желчный пузырь поможет расщепить жирочки вкишечнике, но если придерживаться диеточки с низким содержанием жирочков, кишечничеки сам справится. Кишечничек способен переваривать еду и без желудочка, нотолько витаминчик В12 и другие витаминчики придется доставлять черезукольчики... Ты это сама учти и Мефу своему скажи! Пусть не грубит мне! Мненельзя грубить! Я хоть и мягонький, но мстительный... Хотя зачем я тебе все этоговорю? Ты ведь дурочка!

Даф окончательно убедилась, что просто такТухломон не отстанет. Никаких особенных дел у него нет. Он может сидеть враковине и булькать до бесконечности. Она поднесла флейту к губам. Отличнаябоевая маголодия расколола раковину. Из перебитой трубы хлынула вода. Тухломонпискляво закричал и скрылся, затянутый в бурлящие недра канализации. Дафмысленно отследила его путь до входа домовой трубы в магистраль городскогоколлектора.

Это была, конечно, победа, но победа какая-тополовинчатая и незавершенная. У нее сохранялось ощущение, что Тухломон приперсянеспроста. И досаждать ей стал тоже неспроста. Просто так этот клейкийчеловечек ничего не делал. Что же это было? Угроза? Намек? Предупреждение?

Даф опустила флейту. На губах осталсянеприятный горьковатый привкус. Не понимая, откуда он взялся, Дафна удивленнооблизала их. Рот сразу заполнился чем-то кислым, клейким. Дафна попыталасьсплюнуть, но слюна повисала нитками. Кашляя, Даф бросилась к треснувшейраковине полоскать рот.

Когда горький привкус на губах исчез, Дафвновь вернулась к флейте. Взяла ее. Осторожно понюхала мундштук. Коснуласьязыком. Да, сомнений нет, это он – тот же противный лекарственный запах. Нооткуда он взялся?

К флейте подошел Депресняк, тоже понюхал ибрезгливо попятился. Дафне это не понравилось. Она стала вспоминать ивспомнила, как Тухломон уронил стул и как суетился вокруг ее флейты.Случайность? А что он сделал потом? Принялся нести чушь и дразнить Даф. Смысл?Не затем ли, чтобы она поскорее схватилась за флейту и... коснулась ее губами?Взять флейту в руки комиссионер бы не смог – все-таки оружие света, а вотобрызгать чем-то – запросто. Даф занервничала. Паника, подкравшись, закрыла ейглаза холодными и влажными руками.

«Расслабься! – сказала себе Дафна. –Стража света нельзя отравить. Нет такого яда, который бы на меня подействовал,и Тухломону это известно».

Утешая себя этим, Даф взяла флейту испустилась в приемную. Арей сидел в кабинете и, зевая, просматривал журналпоступления эйдосов за март-апрель. Эйдосы поступали исправно, даже сопережением графика. В конце концов март есть март, и не только коты склоннытерять в марте голову. Единственное, что продолжало беспокоить – качествоэйдосов, ну да это уже другой вопрос.

– Тук-тук! – вежливо сказала Даф, входя вкабинет.

– Тук-тук!.. Что, светлая, сдаваться пришла?Не советую. Чистосердечное признание – гарантия того, что на тебя повесят всюдохлятину города. Лучше уж ни в чем не признавайся! – заявил Арей, отрываяот журнала голову.

– В чем именно не признаваться?

– В том, что ты агент света.

Даф забеспокоилась.

– Я агент света?

– Ну да. У тебя такой взбудораженный вид, чтоя не удивился бы. Что стряслось?

– Тухломон чем-то обрызгал мою флейту. Японяла это слишком поздно, – пожаловалась Даф.

Арей недовольно поднял брови.

– Тухломон, хм... С чего бы? И чем же пахлаэта дрянь?

– Чем-то горьковато-кислым, как лекарство.

– Не миндалем?

– Не совсем миндалем. Но что-тоблизкое... – Даф начала тревожиться.

Арей задумался. Покосился на мундштук флейты,поскреб пальцами щеку.

– Сам Тухломон, конечно, смылся, –произнес он утвердительно.

– Да, смылся, – кивнула Даф, с трудомудерживаясь, чтобы не пояснить, что смылся он в буквальном смысле.

– Хочешь быстро выяснить, насколько опасно длятебя то, что он сделал? Давай сюда руку! – приказал Арей.

– Зачем?

Видя, что Даф не спешит, мечник бесцеремонносгреб ее кисть и повернул вверх ладонью. В пальцах у него возникла длиннаяцыганская игла.

– Не дергайся! Ржаво, но стерильно! –предупредил он и уколол Даф в центр ладони.