Невский Дозор - Никита Аверин

И все мы силились рассмотреть его, мятущиеся, одинокие, в надежде на что-то лучшее и светлое. На что? В результате беспомощно запутываясь в его паутине подобно мухам, налетевшим на клейкую ленту».

Но на какое-то время город и череда запутанных событий все-таки отпустили меня. По крайней мере мне так казалось или хотелось думать. Я вырвался из окутавших меня сетей. Пусть и ненадолго.

Откинувшись на спинку кресла, я чуть расслабился. Я уже проехал КАД, и впереди, где-то высоко, меня ждали звезды.

За городом они были.

Атмосфера Питера и Ленинградской области – это два разных мира. Даже ехать далеко не надо. Всего каких-то тридцать километров, и вы попадаете в умиротворяющую, неторопливую жизнь садовых участков и кооперативных хозяйств, выданных когда-то еще бабушкам и дедушкам.

Этот маленький и такой знакомый, ограниченный шестью сотками участок детства, который должны были помнить все мои ровесники, подростки поколения 90-х, каждый год на время летних каникул отправляемых родителями на дачу к бабушке.

Такими были мы со Светой. Веселые, шебутные. Еще не инициированные, обычные дети. Я на правах старшего брата во всех играх всегда брал над ней шефство. Сестренка, конечно, бузила, но слушалась. Мы были хорошей командой.

Послушно помогали по хозяйству. Собирали малину и прочие ягоды, черную и красную смородину, крыжовник и маленькие китайские яблочки. А пока я копал картошку или помогал деду в парниках, ломившихся от всевозможных помидоров и огурцов всех сортов, бабушка со Светой крутили маленькой мясорубкой из них восхитительное варенье, которым мы потом намазывали свежевыпеченные домашние пироги прямо из печки.

В моем детстве на участке было все. Обычные люди, без колдовства и магии прошедшие блокаду, бабушка и дедушка во всем привыкли полагаться на себя и на шести сотках умудрились создать настоящую ферму, которая в непростые, часто голодные девяностые нередко зимой выручала две семьи.

Потом стариков не стало. От мамы ушел отец. И пришло время больших перемен. Мы со Светой повзрослели, интересы стали меняться, и дача, как и воспоминания о детстве, сама собой отошла на второй план.

Время… Оно течет без конца и края, и ему на самом деле плевать на нас.

Думая так, я сидел на низкой, грубо сколоченной из трех ошкуренных колобашек сидушке, найденной в захламленном гараже возле бочки, над которой с гулом металось пламя. Изредка просовывал в прорезанное в железе отверстие сучковатую палку, шевеля проседающие под давлением огня, чадящие сизым дымом опавшие с яблонь листья. С удовольствием вдыхал терпкий, коптящий одежду запах.

Сейчас на участке ничего не было, кроме нескольких постаревших, прогнивших изнутри деревьев, почерневшими, переплетающимся скелетами тянущихся к понурому низкому небу. Раньше их было тринадцать. На шести сотках! Но дед как-то умудрился вырастить. Урожайных, выбеленных, старательно ухоженных заботливой старческой рукой. Дававших разносортные, сахарные и безумно вкусные яблоки.

Теперь осталась только пожухлая, примятая осадками выцветшая сырая трава; чтобы пройти по ней, приходилось надевать резиновые сапоги. Да еще несколько кустов, давно не плодоносящих и куцыми пучками торчащих из земли.

Участок запустел. Но после смерти матери мы со Светой решили его не продавать. Мало ли что еще будет. Земля, какая бы ни была, все равно пригодится.

За все пока платил я. Благо денег хватало. Построил новый высокий забор с широкими двойными воротами. Отремонтировал баньку. До дома только руки не доходили, но если протопить старенькую, еще дедом сложенную печку, ночевать можно было даже сейчас.

Приятно ощущать знакомое тепло, идущее от нагретых огнем кирпичей. Уютно. Впервые за несколько дней я выспался. За окнами стояла тишина, которую никогда не услышишь в городе. Это был особый, словно отделенный от всего остального мир.

Настала суббота.

Накинув старый ватник, я все утро тщательно сгребал опавшие листья вперемешку с гнилыми яблоками и сразу сжигал пахучие охапки в железной бочке. И к обеду почти управился, заодно решив позвонить Мишке.

Он оказался не занят. Ну так пусть приезжает. Вместе веселее.

Пока Миша добирался, я еще повозился в огороде и часа через полтора услышал приближающийся знакомый рокот мотоциклетного двигателя. Я открыл ворота, и на участок заехал Миша на своем «Кавасаки».

– Субботник? – Ставя мотоцикл на подножку рядом с моим «Фордом», Миша кивнул в сторону дымящей бочки и принюхался. – Хорошо.

Я подкинул в огонь последнюю охапку листьев.

– Ну и видуха у тебя, – хмыкнул Миша. – Чистый дворник.

Я улыбнулся, осмотрев свой наглухо застегнутый ватник, старые джинсы, заправленные в сапоги, и грабли, которые держал в руках.

– Видели бы тебя твои девицы. – Миша вылез из седла и стал открывать кожаные сумки, прикрепленные по бокам заднего колеса. По очереди он извлек несколько пакетов. В одном из них что-то звякало.

– В баню же пойдем? – подтвердил мою догадку Миша. – Самое оно. А то сезон уже заканчивается, скоро байк на прикол ставить. Надо гульнуть напоследок.

Я был не против. Баня осенью – это хорошо.

– Ты вовремя меня набрал. Дядя Саша только хотел на меня какую-то дичь повесить, а я деру дал. – Миша дошел до садового столика и стал раскладывать привезенную снедь. – Я бы быстрее приехал, трасса-то пустая. Но в магазине очередь – это песец.

– Главное, что не из «Макдоналдса».

– Обижаешь. Да и остыло бы по дороге. Блин, хотел вечером еще на концерт «Какой-то Band» в «Moto BARRR» заскочить, да ладно уж, переживу. Не в последний раз.

– Да у них же одно и то же.

– Понимал бы ты в роке, Степа, я бы с тобой поговорил. Они ведь к тому же живьем играют.

Из пакетов появились две упаковки сырых стейков, пара контейнеров с магазинными салатами, нарезка хлеба и дюжина пластиковых литрушек пива. Сегодня нас ждал правильный мужской вечер.

– Не лопнем?

– Самое то, – успокоил Миша, копаясь в последнем пустом пакете. – Блин, вилки забыл.

– У меня тут все есть.

– Тогда к труду и обороне готов! – Миша снял байкерскую куртку, под которой была черная футболка с надписью «Slayer». – Куда ее?