Военнопленные Халхин-Гола. История бойцов и командиров РККА, прошедших через японский плен - Юрий Свойский

Столь же непоследовательной была и позиция НКО. После победного окончания халхингольской войны представление к награждениям не только погибших, но и, в отличие от более позднего периода, пропаших без вести – было явлением заурядным, особенно в авиационных частях. Так, бомбардировочные авиаполки 100-й авиабригады в последних числах августа 1939 года представили к наградам вообще всех пропавших без вести лиц летно-подъемного состава и эти представления были без возражений последовательно утверждены сначала штабом 1-й Армейской Группы, а затем и Москвой. В числе прочих в июле 1939 года к наградам были представлены майор Стрекалов и лейтенант Красночуб. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 августа 1939 года они были посмертно награждены Орденами Красного Знамени.

Представления, поданные в конце августа на погибших и пропавших без вести за вторую половину июля и август, отразились в награждениях, произведенных следующим «халхингольским» указом, от 17 ноября 1939 года. К этому времени обмен пленными уже состоялся и политические органы РККА смогли наложить вето на награждение возвратившихся. Однако в отношении уже награжденных Владимира Стрекалова и Павла Красночуба вручение орденов было произведено обычным порядком. Даже в отношении уволенного из армии «как скомпрометировавшего себя пребыванием в плену» Стрекалова никаких попыток лишения награды не выявлено, но орден ему вручали, по-видимому, не в Кремле, а в военкомате по месту жительства.

Если все побывавшие в плену командиры наземных частей были уволены из армии, то обращение с возвратившимися авиаторами следует признать гораздо более мягким (за исключением относительно жесткого приговора Дмитрию Гусарову). Хотя лейтенант Филиппов и был уволен из РККА 24 октября (при этом, однако, 4 ноября, через две недели после увольнения, он был произведен в старшие лейтенанты), но уже 26 апреля 1940 года приказ о его увольнении был отменен и он был назначен комендантом аэродрома Балашовской военной авиашколы.

Для авиаторов, «подлежащих переводу во внутренний округ», решение об их новом назначении было принято только через два месяца (предположительно это время они провели в отпусках). 23 декабря 1939 года приказом НКО № 05062 старший лейтенант Максимов был назначен командиром звена Балашовской военной авиашколы, а лейтенанты Красночуб и Кулак – инструкторами Высших Академических Курсов, дислоцированных в Рязани. Перевод из первобытных условий базирования в Монголии и Забайкалья на инструкторские должности во вполне приличные города юга средней полосы России вряд ли можно всерьез рассматривать как наказание. При назначении переведенных выяснился, однако, пренеприятнейший для Павла Красночуба казус – оказалось, что по учету Управления ВВС он числится исключенным из списков с 22 сентября как погибший и зарплату не получает.

Затем началась «большая война». Владимир Стрекалов, находившийся в момент начала войны в Ленинграде, 2 июля записался в народное ополчение и был назначен командиром формируемого отдельного танкового батальона 3-ей Ленинградской дивизии народного ополчения. Батальон этот сформирован не был, майор Стрекалов сначала находился в распоряжении Военного Совета фронта, затем командовал курсами младших лейтенантов и младших воентехников. С марта 1942 года в составе 124-й танковой бригады он принял участие в тяжелых наступательных боях на Волховском направлении, был назначен командиром батальона. 7 мая у деревни Липовик майор Стрекалов получил сквозное пулевое ранение в грудь, но остался в строю. Еще через неделю он был тяжело ранен в руку и направлен в госпиталь; после ампутации руки командовал учебными батальонами в танковых училищах. Позже, в 1943 году был вновь призван в Красную Армию и младший лейтенант Павел Катаев – в мае 1945-го он закончил войну в Германии, в должности командира взвода связи батареи управления 8-й отдельной гвардейской истребительно-противотанковой артиллерийской бригады.

Из возвратившихся из плена и находившихся в рядах Красной Армии к моменту начала войны четверых летчиков и штурманов погибли трое. 27 ноября 1941 года не вернулся из боевого вылета в район Солнечногорска командир эскадрильи 120-го истребительного авиаполка старший лейтенант Максим Кулак, он был сбит зенитным огнем в районе озера Сенеж близ Солнечногорска Московской области. 18 февраля 1942 года в воздушном бою в районе аэродрома Юрьево Ленинградской области был сбит и погиб командир эскадрильи 169-го истребительного авиаполка капитан Павел Красночуб. Адъютант эскадрильи 620-го ночного бомбардировочного авиаполка старший лейтенант Андрей Филиппов в ночь со 2 на 3 июля 1942 года был убит при налете немецкой авиации на аэродром полка. Похоронен в селе Измайлово Елецкого района Воронежской (ныне Липецкой) области.

Николай Максимов после возвращения из плена был назначен командиром звена Балашовской военной авиационной школы, однако фактически с ноября 1939 по март 1940 года находился на излечении в различных госпиталях. С марта 1940 года он приступил к исполнению служебных обязанностей, но в ноябре 1940 был уволен в запас по состоянию здоровья. Тем не менее в январе 1941 года он был возвращен в армию на должность командира экипажа экспедиции аэрофотосъемки Уральского Военного Округа, а с началом войны был назначен заместителем командира эскадрильи Особой авиагруппы связи Генерального Штаба. Отметка в послужном списке о пребывании в плену не помешала ему занимать эти должности. С лета 1942 он служил в авиации дальнего действия, войну закончил в Германии в звании капитана и должности командира корабля 341-го отдельного авиационного полка дальнего действия, однако продвижению по службе мешала не неблагонадежность, а «непрекращающиеся систематические пьянки» на почве расстройства нервной системы. Николай Максимов был уволен в запас по состоянию здоровья в 1946 году.

Красноармейцы и младшие командиры стрелковых, танковых и артиллерийских частей, по которым было принято решение о возвращении их в свои части, в большинстве своем фактически были направлены в 93-ю стрелковую дивизию «для дальнейшего прохождения службы и демобилизации». Сделано это было скорее из практических соображений – после окончания халхингольской войны дивизия была возвращена к месту постоянной дислокации в пригород Читы Антипиха. В отличие от практики, принятой в Японии,[129]возвратившиеся пленные не разбрасывались по разным гарнизонам и на них не накладывалось никаких ограничений в отношении встреч друг с другом.

Бывшие военнопленные, взятые в плен ранеными, были отправлены на излечение в один из госпиталей Читы и, постепенно, демобилизованы.

Судьба младших командиров – стрелков-радистов бомбардировочных авиаполков решалась сходным образом. Иван Шерстнев, по-видимому, был демобилизован вследствие тяжелого ранения в октябре-ноябре 1939 года. Николай Зарубин, вероятно, вернулся в 56-й скоростной бомбардировочный полк, дальнейшая судьба его неизвестна. Василий Фролов по возвращении в часть за покидание самолета над территорией противника предположительно был разжалован в рядовые красноармейцы и демобилизован. Есть основания полагать, что в 1941 году он был вновь призван в армию и, в качестве стрелка-радиста 890-го авиаполка дальнего действия, принимал участие в боевых вылетах против объектов в тылу противника, в том числе на Берлин и Кенигсберг. В ночь с 29 на 30 августа при выполнении и вылета на бомбардировку Берлина бомбардировщик Пе-8, в экипаж которого входил красноармеец Фролов, был поврежден зенитной артиллерией и произвел вынужденную посадку близ Тильзита; экипаж был пленен. Есть основания полагать, что Василий Фролов вновь пережил плен, теперь уже немецкий, и был освобожден в 1945 году.