Экспресс на 19:45 - Лиза Ангер

Перл казалось, что количество возвращаемых товаров неумолимо росло. Магазин, по большей части, пустовал, несмотря на все усилия Чарли привлечь потенциальных покупателей. Мама завела нового парня, но Чарли остался. Он работал в магазине, заботился о Перл: отвозил домой и следил, чтобы она поужинала. Даже проверял ее домашнюю работу. Он, Чарли, появившись в ее жизни меньше шести месяцев назад, стал ей таким родителем, каким мать не была никогда. Вслух она этого, конечно, не говорила.

– Мама так и не пришла сегодня, – заметил Чарли, запечатывая пронзительно трещавшим скотчем коробку с обреченными книгами. На возврат.

Прошлой ночью Перл приснился кошмар. Громкие голоса, что-то похожее на выстрел. Крик. Она проснулась в панике. Вышла из спальни – в доме было тихо. Из-под двери материной комнаты пробивался тусклый свет, играла музыка. Она знала, что лучше не стучать к ней в поисках утешения. Утром она ее не видела – только слышала смыв воды в туалете и шум включенного душа.

Перл съела миску сахарных хлопьев и отправилась на автобус. О матери она больше не вспоминала.

– Наверное, поздно легла.

Чарли был щуплым, но очень сильным. Он перетаскивал тяжелые коробки и ставил их одну на другую.

– Дела в магазине идут не очень хорошо, Перл, – поделился он. – Я пытался донести до нее, но она не захотела слушать.

– Дела в магазине никогда не идут хорошо, – отмахнулась Перл. – Это же книжная лавка. По-другому не бывает.

– Да, но мы весь год уходим в минус.

Перл пожала плечами. Как ее мать сводила концы с концами, ее не интересовало.

– Твоя главная задача – быть ребенком, а обо всем остальном предоставь беспокоиться мне, – по-матерински заботливо заявляла совсем не заботливая Стелла.

– У нас лежит стопка просроченных счетов, – продолжил Чарли, но тут же покачал головой: – Прости. Мне не следовало грузить тебя этой информацией. Ты же ребенок.

– Здание у нее в собственности.

Это был большой склад на окраине города. Район давно обещали облагородить, но исполнять заявленное не спешили. В жизни Стеллы был человек, который в свое время помог ей огромной суммой денег. Она всегда обращалась к нему, когда дела шли туго, – и он всегда приходил на помощь. Кем он был и почему давал Стелле деньги, Перл понятия не имела. Стелла называла его своим благодетелем. Но мать уже давненько не упоминала его.

– Да, только неоплаченные налоги никуда от этого не денутся, – напомнил Чарли. Перл снова передернула плечами.

– Не забивай себе голову. Я поговорю с ней еще раз, – пообещал Чарли, махнув рукой. – Она что-нибудь придумает – я же знаю Стеллу.

Разве кто-то вообще знал Стеллу?

Перл держала в руках никем не прочитанную книгу в мягкой обложке. На обложке красовалась безликая женщина в цветастом платье, с мечтательным видом проплывающая мимо пляжного домика. Перл отправила книгу в коробку к остальным романам.

Она смотрела, как Чарли упаковывает, запечатывает, поднимает и относит новую коробку к другим. Притворялась, что не глядит на него и не замечает, как иногда он сам наблюдает за ней. Она не знала, сколько ему лет. Тощий, всегда чисто выбритый, он выглядел ненамного старше выпускников. У него были красивые глаза, длинноватый нос и пухлые губы. Он казался очень серьезным – пока его лицо не озаряла улыбка.

– А у тебя какой отец? – спросила Перл. Он редко и очень фрагментарно рассказывал о себе, о своей семье, о своих истоках.

– Мой отец, – ответил он, водружая коробку на место, – был чудовищем.

– Правда?

Повернувшись к ней, он утер рукой пот со лба.

– Да, правда. Он пил и дрался. И был тем еще проходимцем.

– Сочувствую.

– Он давно умер. – Чарли погрузил еще одну коробку на тележку. Его лицо было спокойным, в нем не читалось напряжения – он просто констатировал факты.

– А мама?

– Тоже умерла. – Он запечатал последнюю коробку.

– У тебя никого не осталось…

– Да. Сирота. Единственный ребенок двух несчастных людей.

– Это как-то… хреново, – вздохнула она. А что еще можно было сказать?

– Нужно радоваться тому, что имеешь, – пожал плечами он. – Помнишь книгу, как ее… «Порозовительно вкусно»[25]?

Книга об избалованной девочке, помешанной на кексах.

– Она-то как раз расстроилась.

Чарли улыбнулся своей коронной понимающей улыбкой.

– И чем это для нее обернулось? – спросил он.

– Кажется, она отравилась, или что-то в этом роде.

– Именно, – кивнул он. Перл рассмеялась, а Чарли покатил тележку к выходу, у которого парень из службы доставки потом заберет коробки. По небу уже разливался закат, и магазин был совершенно пуст. Внешкольные занятия больше не проводились. К вечерам открытого микрофона публика потеряла интерес, как только они перестали подавать бесплатные закуски и вино, потому что едва могли себе это позволить.

По дороге домой они остановились взять китайской еды. Чарли припарковался на подъездной дорожке, чтобы проводить Перл внутрь. Он нес ее тяжелый рюкзак и ужин. Она открыла дверь.

– Мне нужно поговорить с твоей мамой. Может быть, она согласится поесть вместе с нами.

Он собирался оставить их. Она это понимала. Он смотрел тем печальным внимательным взглядом, которым всегда смотрели взрослые, когда собирались сделать что-то разочаровывающее. Стелла его измотала. Возможно, она перестала ему платить или что-то в этом роде. Такой уж она была: высасывала из людей все что могла, а закончив, указывала им на дверь. Ей было не важно, уходили ли они легко, или бежали от нее, или уползали с криками и рыданиями.

– Я никогда ни о чем тебя не просила, – говорила Стелла разгневанным кавалерам, друзьям, соседям. И не лгала: Стелле не нужно было просить.

Они вошли. В доме было темно и тихо. Перл включила свет, Чарли поставил ее сумку и отнес еду на кухню. Тарелки, которые Перл не стала убирать после завтрака, стояли там же, где она их оставила.

Что-то было не так. Что-то, от чего шевелились волосы на затылке, от чего перехватывало дыхание.

– Стелла? – позвал Чарли.

Их взгляды встретились в полумраке грязной кухни, и оба что-то почувствовали. Она даже не могла сказать, что именно. Ощутили некое знание, колебания тончайшей энергии. Всю жизнь она мысленно возвращалась к этому моменту. И каждый раз трактовала его по-новому.

Он прошел мимо нее – вплотную, торопливо. Он пах мылом и бумагой. Перл стояла как вкопанная, прислушиваясь к его шагам, переходящим из комнаты в комнату.