Персональные демоны - Лиза Десроушерс

— Фрэнни! — Люк склоняется надо мной. — Ты в порядке?

Я выталкиваю образ Галиба, лежащего в крови на грунтовойдороге, и смотрю на письмо еще раз.

Галиб мертв.

Я чувствую, как задыхаюсь.

— Нет, — говорю я слабым голосом.

— Что случилось? Что не так? Ты больна?

Как мне объяснить ему, чтобы не сойти за чокнутую? Но когдая смотрю на Люка, что-то в моем подсознании шепчет, что он поймет. Онединственный, кто не подумает, что я рехнулась.

— Я думаю, Галиб... — Но я не могу заставить себя сказатьэто. — Ничего. Я буду в порядке, — говорю я, а боль в груди угрожает превратитьсяв слезы.

Люк берет письмо и просматривает его.

— У него все хорошо, Фрэнни. Он собирается в Афганистан: вгости к родственникам и искать работу. Ничего страшного. — У меня нет силспросить, как он прочел это без перевода.

— Он мертв.

— С чего ты взяла?

— Я видела его.

На мгновение он выглядит шокированным, и я осознаю, что быланеправа, думая, что он поймет. Он решит, что я больная на голову. Люкнаклоняется и обнимает меня за талию.

— Давай я отведу тебя к медсестре?

— Нет! — говорю я, вырываясь. — Дай мне минутку.

Я лежу на траве, по-прежнему плохо себя чувствуя. ВиденияГалиба... и остальных... не уходят. Мэтт стал началом, но с тех пор было такмного других. Я всегда первая, кто узнает о том, что друга семьи или старогоучителя... любого, кого я когда-либо знала... больше нет. Их лица вспыхивают вмоем сознании. Всегда мертвые.

Через некоторое время я заставляю себя встать с земли, и Люкведет меня в кабинет мистера Снайдера, где я пишу письмо Галибу. Если бы язнала, как связаться с ним по телефону, я бы... Но я уже знаю, что этобесполезно, на письме стоит число... недельной давности. Мистер Снайдервыглядит обеспокоенным, но обещает перевести мое письмо и отправить сегодня жевечером.

Оставшуюся часть учебного дня Люк не покидает меня ни насекунду. Обычно у меня возникают проблемы со всеми этими защитными заморочками,но сейчас его присутствие, кажется, помогает, и к тому времени, как мы подходимк его машине после окончания занятий, мне уже значительно лучше.

Я ощущаю, как электрический разряд проходит сквозь меня. Ясловно проводник. Я так хотел узнать, зачем Фрэнни нужна Аду, и вот,пожалуйста. Виденье.

Она залазит в мою машину, опираясь на дверь, и закрываетглаза. Я оставляю ее в покое на большую часть нашей поездки, но, в итоге, немогу сдержаться. Я должен знать.

— Фрэнни?

— Да?

— То, что произошло во дворе... То, что ты видела... Такоебывало раньше? Часто?

Выражение ее лица становится враждебным.

— Я не сумасшедшая, — рычит она.

— Я и не говорю, что ты сумасшедшая. Я просто волнуюсь. — Ихочу знать.

Она смотрит в окно.

— Не часто, но бывало.

— Всю жизнь?

— С тех пор, как... мне исполнилось семь.

— Что именно ты видишь? То, что должно случиться?

Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и слезыкатятся из ее настороженных глаз.

— Мертвых людей. Я вижу их мертвыми прямо перед тем, как ониумирают. — Она переводит взгляд на собственные руки. — Но я никогда не успевалаих остановить.

Теперь я вижу, насколько это могло бы быть полезно дляПодземного мира. Если бы мы знали заранее... Если бы могли отмечать их, преждечем они попадают в Лимб[22]...Мы бы очень преуспели.

Я стараюсь не показывать волнения в своем голосе:

— Это ужасно. Ты будешь в порядке?

— Да. Полагаю, да, — говорит она, когда мы подъезжаем кмоему жилому комплексу.

Она настороженно осматривается, пока мы паркуемся.

Не то, что она ожидала увидеть, точно знаю.

— Ты тут живешь?

— Ага. Что-то не так? — спрашиваю я, борясь с подступающимсмехом.

— Нет, — огрызается она.

Я занимаю место прямо возле дверей моего дома между ржавойсиней Импалой и помятым черным Фордом-пикапом и замечаю краем глаза, каквнимательно Фрэнни смотрит вокруг.

Пасмурный день подчеркивает серость атмосферы, наполняющейэту часть города. Четыре двухэтажных цементных здания были когда-то белыми, нотеперь они имеют закопченный цвет, облепленны десятилетиями грязи, смога иржавчины. Большинство окон целые, но тут и там виден картон, приклеенныйскотчем на грязное стекло. Старый пакет из супермаркета болтается на ветру,зацепившись за ветку полу засохшего растения около дверей моего дома.

Фрэнни смотрит на меня, затем храбро открывает дверь машиныи выходит.

— Идем.

— Ваше желание для меня — закон, — говорю я, двигаясь в сторонуздания. Я придерживаю дверь для нее, и Фрэнни осторожно ступает внутрь. Онаидет за мной по грязной лестнице на второй этаж и ждет в плохо освященномкоридоре, пока я достану ключи и открою замок.

— Твои родители на работе? — спрашивает она, когда япереступаю порог и включаю свет.

— Наверно.

Она следует за мной.

— А когда они вернутся домой? — Мне кажется, или ее голосдрожит?

— Без понятия.

— Ну, ладно... А когда они обычно возвращаются домой?

— Без понятия, — говорю я снова. Она внимательно смотрит наменя. — Я никогда не знал своих родителей. — Чистая правда. Демоны не большиефанаты семейного воспитания.

— Ой... Прости. — Ее глаза переходят к серому линолеуму, накотором ромашки с трудом просматриваются за слоями грязи, накопленной годами. —Так с кем ты тогда живешь?

— Ни с кем.

Ее глаза возвращаются ко мне.

— Ты живешь здесь один? — Грейпфрутовая вспышка наполняетвоздух... Ее страх. Ммм...

— Ага.

Она стреляет глазами в сторону двери, вероятно, планируяпобег.