Алиса в Итакдалии - Тахира Мафи

Алиса смотрела на них круглыми глазами, не в силах прийти в себя от изумления. Тишина, царившая в Покое, была легкой, как перышко, наполненной уютом и нежностью. Над головами у спутников разливалось небо цвета дымной лаванды; в туманной дали, придавая всем предметам сверхъестественное золотое сияние, плыло желтое солнце. Дома были выложены разноцветной плиткой и увенчаны остроконечными красными крышами. Узкие серые тротуары окаймляли извилистые улочки из непроницаемо-черного камня. На верандах, словно глиняные статуэтки, сидели безмолвные и неподвижные птицы, и вся деревня казалась неправдоподобно миниатюрной и милой, почти пряничной. С того места, куда зашвырнул их ветер, Алиса могла видеть окрестности на мили вокруг – но пока она не поднялась на ноги, пейзаж был совершенно лишен обитателей.

Девочка судорожно вздохнула и сделала шаг назад.

Ей открылась очень странная сцена.

Алиса не знала, как все могло перемениться так быстро, но подозревала, что то ее первое движение – каким бы крохотным и незначительным оно ни казалось – непостижимым образом нарушило покой Покоя. В одну секунду она столкнулась со всеми жителями деревушки.

Точнее, жительницами.

Покой населяли дамы и только дамы.

Все они носили брючные костюмы: оранжевые, зеленые, красные, лиловые. Сотни молодых женщин, словно собравшихся на верховую прогулку, неподвижно сидели на стульях, столах, ящиках и скамейках, тротуарах, крыльцах, лестницах и велосипедах. Каждом квадратном метре.

И все они, как одна, не мигая, смотрели на Алису.

– Оливер? – прошептала девочка. Она чувствовала, что спутник стоит у нее за спиной, но была слишком напугана, чтобы отвести глаза от женщин. – Оливер, что нам делать?

Он ответил так тихо, что Алиса не разобрала ни слова.

– Что? – Девочка рискнула бросить взгляд в его сторону.

По улице прокатилась сотня шокированных вздохов. Теперь дамы смотрели на нее широко распахнутыми глазами и округлив изящные рты.

– Простите, – растерялась Алиса. – Я не…

Новые вздохи. Искаженные ужасом лица. Звенящая от напряжения тишина.

Алиса начала нервничать. По всей видимости, разговаривать в Покое не дозволялось. А также двигаться, сморкаться, чихать и как-либо нарушать тишину этого места. (Разумеется, это было просто предположение, потому что Алиса не знала о Покое ровным счетом ничего – и могла лишь догадываться, что тут разрешается и не разрешается делать. Оливер продолжал стоять как столб, с выпученными глазами, и помощи от него не было совершенно никакой. Если бы он потрудился хоть в двух словах описать, что ждет их в Покое, дело могло бы принять совсем другой оборот; но он ни о чем таком не предупреждал, и теперь, если их съест толпа враждебно настроенных юных леди, это будет целиком и полностью его вина.)

Прежде чем рассказать, что Алиса предприняла далее, позвольте мне выступить в защиту ее действий. По прошествии времени я понимаю, что то решение было не самым удачным, но она просто не могла стоять там до бесконечности (в конце концов, ей нужно было думать о папе!), и сделанный ею выбор – в сложившихся обстоятельствах – был по крайней мере реалистичным.

Алиса шагнула навстречу дамам.

Кто-то завизжал. Что-то разбилось. Алиса тут же поняла, что совершила ошибку, и, в попытке склеить разрубленные дрова, немедленно наломала новых. Девочка попятилась, надеясь, что от этого дамы успокоятся, но те лишь пришли в еще большее неистовство. Вскоре все они вопили, завывали и драли на себе одежду и волосы. Некоторые принялись царапать ногтями лица; показалась кровь. Она бежала по щекам женщин, смешиваясь со слезами, пока те захлебывались в истеричных рыданиях. (Алисе тоже очень хотелось расплакаться, но по другой причине.)

Однако это оказалась лишь прелюдия, потому что затем дамы начали подниматься – очень медленно, продолжая плакать с открытыми глазами и не сводя с Алисы яростных взглядов. Картина выглядела столь ужасающе, что у девочки чуть не остановилось сердце. Дамы явно никуда не торопились и двигались изящно и слаженно; как ни странно, это пугало больше всего. Это будет очень медленная смерть, поняла Алиса. Аккуратная и бережная пытка, агония, которую она не сможет выдержать. Девочку затопил холодный, липкий страх, и она вдруг почувствовала, что не может вздохнуть.

– Алиса, бежим!

Оливер схватил ее за руку, и они ринулись через Покой, на ходу разрушая все его законсервированное великолепие. Они проломились сквозь листья, которые с шорохом полетели на землю; нырнули сквозь дождевые капли, которые щедро окатили им лица и шеи; пробежали сквозь хрустальную стену снежинок, которые запутались у них в волосах и пристали к одежде.

Дамы хлынули следом.

– Быстрее! – заорал Оливер. – Давай!

И хотя Алисе очень хотелось пнуть его в коленную чашечку и заявить, что она и так бежит на пределе возможностей, у нее, к сожалению, не было на это ни одного лишнего вздоха. Поэтому девочка решила приберечь свое замечание до лучших времен. Все ее усилия были направлены на то, чтобы просто переставлять ватные ноги. Они с Оливером взобрались на холм, с которого начиналась единственная ведущая через Покой улица, и теперь неслись по ней, стараясь не думать о скорой мучительной смерти. Получалось не очень хорошо.

Толпа преследовала их по пятам. Дамы пронзительно верещали от боли, причиненной нарушителями, и Алиса тоже не удержалась и вскрикнула – хотя и намного тише, – потому что устала до изнеможения и чувствовала, что задохнется, если немедленно не остановится. Увы, жительницам Покоя не было никакого дела до ее состояния, поэтому ноги и легкие Алисы продолжали трудиться на пределе сил – ценой самой жизни.

Теперь Оливер почти волок ее по главной улице, крепко держа за руку. Девочке оставалось только гадать, как он умудряется при такой гонке еще тащить карманную книгу. Однако у нее не было возможности ни задать этот вопрос, ни предложить свою помощь. Очень скоро выяснилось, что черная дорога выложена из идеально гладкого и столь же скользкого камня – так что все усилия беглецов уходили на то, чтобы просто сохранять вертикальное положение. Их заносило на поворотах, швыряло в стороны, качало – и Алиса с Оливером непременно упали бы, если бы на каждом шагу не хватались друг за друга.

Дамы Покоя теперь были тише снега. Алиса с ужасом поняла, что не знает даже, далеко ли их преследовательницы, и рискнула оглянуться через плечо. Женщины бежали на цыпочках, высоко вскидывая колени и ударяя себя кулаками в грудь – и выглядели при этом так уморительно, что Алиса чуть не расхохоталась. В агонии. Несмотря на смехотворные ужимки, дамы использовали неудобство дороги в свою пользу – в то время как Алиса с Оливером едва держались на ногах. Они так часто оскальзывались, запинались и спотыкались, что каждый шаг можно было смело делить на три.

Кажется, им пришел конец.

У Алисы плавились ноги, и если бы Оливер ей что-то сейчас сказал, она бы не услышала. В ушах у девочки рокотало ее собственное дыхание – тяжелое и прерывистое. Стук сердца выплеснулся из грудной клетки, добрался до головы, горячей пульсацией растекся по рукам – и скрутил Алису болью такой пронзительной, что она едва не потеряла сознание.