Под сенью каштанов - Маурин Ли

— У меня все идет нарасхват, — похвасталась Меган, мать Броуди, когда Диана на мгновение приостановилась возле нее, направляясь в фойе с подносом, заставленным чашечками кофе. Когда несколько недель назад Броуди устроилась на работу, Меган почувствовала себя одинокой и стала регулярно наведываться в Центр, чтобы помочь по хозяйству. Обычно по четвергам она распоряжалась у стенда с безделушками, запас которых неизменно пополняла за счет собственных друзей и знакомых, безжалостно обирая их. Кроме того, в залежах ненужных вещей, скопившихся в подвале Центра, она ухитрялась находить всякие диковинки, вызывавшие ажиотаж у ее покупателей.

— Вам и впрямь не на что жаловаться, — заметила Диана, обводя взглядом стенд с изрядно поредевшей коллекцией экспонатов. — Сколько вы уже собрали?

Меган выглядела чрезвычайно довольной собой.

— Не могу сказать точно, дорогуша, боюсь ошибиться. Но, пожалуй, фунтов тридцать-сорок, не меньше.

«Тинкер будет в восторге», — подумала Диана.

— Что это за штучка с блестками? — полюбопытствовала она.

— Это блузка. — Меган расправила ее на вытянутых руках. Вещичка и впрямь оказалась изумительной, из тонкой как паутинка черной материи, обильно усеянной золотыми и серебряными брызгами. — Но она тридцатого размера, дорогуша. Для тебя она будет слишком велика. Но я готова отдать тебе эту блузку просто так, бесплатно.

— Да, я, пожалуй, возьму ее. — Диана отнюдь не намеревалась приобретать блузку даром. В подобных вопросах она была чрезвычайно щепетильна и скрупулезна, так что деньги за приглянувшуюся ей вещичку она отдаст Меган чуточку позже. Раздав чашки с кофе, Диана вернулась на кухню за бисквитами с джемом, готовить которые прошлым вечером ей помогала Броуди. А вот на Корал-стрит времени печь бисквиты у нее попросту не было.

— Диана, — встревоженно окликнул ее Тинкер, когда она вбежала на кухню. — Я в таком смятении, что у меня буквально голова идет кругом. — Тинкер пребывал в своем обычном состоянии. — Ты не могла бы побыстрее избавиться от своей компании? — Он стоял у плиты, помешивая деревянной ложкой бобы на огромной сковородке, и вдруг рядом из тостера со щелчком выпрыгнули слегка подрумяненные ломти хлеба. Ругаясь себе под нос, он принялся заталкивать их обратно. Тостер давно требовал замены или хотя бы ремонта и работал так, как ему вздумается.

— Моей компании?

— Да-да, твоей компании. Я имею в виду публику, которая пришла к нам сегодня на чашечку кофе, как ты выражаешься. Ты, наверное, забыла, что в любую минуту на обед может пожаловать наша компания, а сидеть им негде, потому что все места заняты твоими дорогими гостями. — Он провел рукой по своим огненно-рыжим волосам, безуспешно пытаясь пригладить их. Вихры его торчали в разные стороны, живо напомнив Диане парик клоуна на манеже. — На следующей неделе, драгоценная моя, не пускай твоих гостей в столовую. Пусть ограничатся фойе. — Тинкер предпринял безуспешную попытку выдрать клок своих жестких как проволока волос. — И вообще, я уже жалею, что не обсудил идею насчет утренних кофейных сборищ с миссис Бананой. Ей может не понравиться, что наше богоспасительное заведение оккупировали английские пенсионеры, тогда как изначально оно предназначалось исключительно для эмигрантов.

Вообще-то миссис Банану на самом деле звали миссис Баннерман. Никто не знал, в чем именно состоит ее работа. Она была кем-то вроде координатора между муниципальным советом, правительством и всевозможными агентствами по делам беженцев. Время от времени она наведывалась в Центр, дабы убедиться, что он управляется должным образом и что в нем не ведется никакой неподобающей деятельности вроде распивания кофе или чая по утрам с пенсионерами-англичанами.

Диана клятвенно пообещала Тинкеру, что на следующей неделе приложит все силы к тому, чтобы ее компания покинула пределы Центра к половине двенадцатого. Тинкер звонко расцеловал ее в обе щеки и рассыпался в благодарностях.

— Что я такого сделал, чтобы заслужить счастье видеть рядом с собой такую славную девушку, как ты, Ди?

— Право слово, не знаю, — смущенно пробормотала Диана, покраснев как маков цвет.

Она вновь залилась краской, когда, взяв поднос с бисквитами и отнеся его в фойе, встретила там Ахмеда Русафи. Доктору из Ирака, правда доктору философии, а не медицины, было чуть больше сорока, и выглядел он весьма и весьма импозантно. Женщины, как молодые, так и пожилые, не могли устоять перед его изысканными манерами и старомодным очарованием. Не миновала чаша сия и Меган. Только давеча она утверждала, что доктор как две капли воды похож на звезду американского кино Кларка Гейбла.

— Девчонкой я была безумно влюблена в него, — мечтательно призналась она. — Да и моя сестра тоже. И сейчас у меня такое чувство, будто спустя много лет я вдруг встретила его.

— А я почему-то думала, что у вас нет ни братьев, ни сестер, — сказала Диана. Сама она считала, что Ахмед намного привлекательнее, чем даже Джордж Клуни.

— Ну да, конечно… У меня никого нет… и не было. Что я несу, ради всего святого? — Меган неожиданно покраснела и разволновалась. Поскольку Диане и в голову не могло прийти, что кто-то станет отрицать наличие братьев и сестер, если бы они у него были, то она не обратила на слова старушки ни малейшего внимания. А Меган торопливо сообщила, что у нее есть DVD-диск с фильмом «Унесенные ветром», в котором главную роль исполняет единственный и неповторимый Кларк Гейбл и играет целая плеяда прочих известных, хотя и не столь знаменитых, звезд старого кино. Пожилая женщина пообещала как-нибудь принести диск в «Каштаны», чтобы они вместе посмотрели его. — И Броуди тоже присоединится к нам. Фильм идет почти четыре часа, поэтому будет лучше, если мы посмотрим его на выходных, когда можно засиживаться допоздна. Я уже видела его раз сто, если не больше, но с удовольствием посмотрю еще.

— Можно заказать ужин из ресторана, — предложила Диана.

— И купить вина, — подхватила Меган, радостно потирая свои длинные и тонкие, покрытые морщинками руки.

— И принарядиться, как будто мы идем на вечерний сеанс в кинотеатр или еще куда-нибудь.

— Какая замечательная идея, Диана!

— Быть может, соберемся в эту пятницу? — В субботу Диана должна была пойти с Лео Питерсоном на день рождения его брата, которому исполнялся двадцать один год. Каждый раз, встречаясь с Лео, Диана говорила ему, что больше не станет видеться с ним, и каждый раз он уговаривал ее повременить. Он был таким милым, что ей не хотелось обижать его отказом, причиняя душевную боль.

— В пятницу? Отлично! Кажется, я уже с нетерпением жду ее.

Диана тоже с нетерпением ждала, когда же наступит пятница. Жизнь раскрылась перед ней с совершенно неожиданной стороны, и это приводило Ди в восторг. До недавнего времени на первом месте у нее всегда стояли братья, но теперь, хотя она по-прежнему беспокоилась и переживала о них, Диана понемногу начинала учиться думать в первую очередь о себе. Девушка получала истинное удовольствие от того, что могла делать то, что ей нравится.