Смерть надевает маску - Эшли Уивер

— Миссис Эймс, вы же прекрасно понимаете: я не могу вам сообщить все, что знаю. В конце концов, вы не вовлечены в расследование официально.

В его словах снова проявилась утомительная церемонность; я заметила, что он не так уж много отпил из чашки. Да, он не отказался от чая лишь для того, чтобы удовлетворить мое радушие, и это не значило, что мы ведем светский разговор.

— Это вы ко мне пришли, а не я к вам, инспектор, — холодно напомнила я ему.

Джонс улыбнулся моей надменности еще шире, и я подумала: что, если он просто меня дразнит?

— Так и есть, миссис Эймс, это я к вам пришел. Вы проницательная женщина, и наш разговор прояснил многие вопросы.

Хотелось бы и мне их прояснить. Все совершенно запуталось. Вокруг снует куча людей, и все они в масках… Словно декорации спланированы специально для убийства.

— Все так или иначе возвращается к сапфирам, — сказала я, когда в моем уме начала вырисовываться новая теория. — Браслет с поддельными камнями исчез, когда миссис Баррингтон заснула в библиотеке. Значит, встреча с убийством, возможно, никак и не связана. А после встречи Джеймс Харкер мог увидеть, как вор выходил из библиотеки, — потом все и случилось. В результате схватки браслет упал и разбился, сапфиры покатились по полу. В спешке вор и мистер Харкер принялись их собирать, но собрали, конечно, не все — на одном потерянном я и поскользнулась, спускаясь по лестнице.

Я была собой довольна, и инспектор Джонс, видя это, выслушал меня до конца, не перебивая, — причем выражение его лица не выдавало никаких эмоций.

— Тут вам и ответ на вопрос о камнях в карманах мистера Харкера. Дальше он мог предложить вору войти в одну из спален и там все обсудить. Возможно, он даже отложил пистолет в сторону, в знак примирения, — не зная, что вор воспользуется оружием против него. — На этих словах я остановилась, вполне удовлетворенная своими догадками.

— Восхитительная теория, миссис Эймс, — заметил инспектор Джонс. — Но у нее есть одно слабое место.

— Действительно? Какое же?

— Вы сказали, что они боролись за поддельный браслет миссис Баррингтон и так потеряли один из камней на ступеньках. Я же пришел к вам, чтобы открыть один маленький секрет. Камешек, который вы нашли в своей туфле, — не подделка. Это настоящий сапфир.

— Не может быть! — воскликнула я.

— Боюсь, так обстоят дела, — отозвался Джонс спокойно.

— Не понимаю… Миссис Баррингтон сказала мне, что браслет поддельный.

— Похоже, это правда. Мистер Баррингтон подтвердил, что отнес браслет к ювелиру, и тот сделал копию. Украли же его, скорее всего, так, как вы только что описали. Но, видимо, на протяжении вечера кто-то на втором этаже или же на лестнице уронил настоящий сапфир.

— Но больше никто не сообщал ни о какой пропаже?

— Нет.

— Как же все это раздражает! — снова воскликнула я. — А что насчет камней в карманах мистера Харкера?

— Они поддельные. — Как и всегда, инспектор Джонс выдавал информацию по крупицам, одну новость за другой, и довольно невозмутимо. Я задумалась, не сбит ли он с толку и сам, но тут же отбросила эту мысль.

— Это были поддельные камни из браслета? — уточнила я.

— Я спрашивал миссис Баррингтон, но она не смогла дать однозначный ответ. Похоже, это так, но ни оправа, ни другие поддельные камни до сих пор не были найдены.

Я сердито вздохнула. Стоит мне развить какую-то внятную теорию, как новые факты ей противоречат.

— Теперь мне есть о чем подумать, инспектор, — произнесла я отрешенно. Да, намного больше, чем нужно на данный момент.

— Да, и я, пожалуй, отнял у вас уже достаточно времени. Спасибо за чай, миссис Эймс. — Джонс сделал неглубокий глоток, поставил чашку на стол и поднялся с места.

Винельда вышла из своей засады за углом и протянула инспектору его плащ и шляпу.

— На связи.

— Хорошего дня, инспектор.

Он ушел, а я допила свой остывший чай, обдумывая новые открытия.

Инспектор Джонс уверенно исключил убийство по ошибке, и я была вынуждена с ним согласиться. Не хотелось признавать, но Майло оказался прав, говоря, что убить другого человека, элементарно перепутав маски, стало бы ужасающей небрежностью. Отдаленно мистер Фостер и Джеймс Харкер были схожи сложением — что ж, может, но на этом сходство и заканчивалось. Едва ли хоть один человек, повнимательнее посмотрев на мистера Харкера, мог бы принять его за звезду теннисного корта. К тому же убийца воспользовался пистолетом мистера Харкера, а это значит, что он — или она — должны были понимать, в кого стреляют.

Имелся, конечно, и другой вариант: мистера Харкера убили из-за того, что он что-то знал. Он действительно мог владеть информацией, которую, по мнению убийцы, нельзя было разглашать. Но, думаю, это маловероятно, учитывая сгущающийся туман над историей с драгоценностями миссис Баррингтон. Впрочем, и эту версию стоило принять во внимание.

Я снова глубоко вздохнула. Казалось, будто мы пытаемся распутать паутину.

Винельда напомнила мне о запланированной на сегодня встрече с миссис Баррингтон.

— А я и правда совсем об этом забыла, — призналась я, устало массируя веки. Сколько всего произошло после того, как мы договорились выпить чаю!

— Мадам, может, я позвоню ей и скажу, что вы больны? — спросила Винельда с тревогой. Все-таки она была очень мила — и весьма проницательна. Я, конечно, изо всех сил старалась продемонстрировать беззаботность, но она понимала, что у меня далеко не все хорошо.

— Нет, — ответила я наконец. — Спасибо, Винельда, но мне, пожалуй, будет лучше ненадолго куда-нибудь выбраться.

Сказать по правде, я радовалась, что избегу одиночества. Если все уляжется и я останусь наедине с собой, в тишине собственной квартиры, мне придется принять важное решение насчет нас с Майло. Гораздо проще пока не думать об этом, словно о неприятной рутинной работе, которую откладываешь на потом.

Я приехала в дом Баррингтонов, и меня проводили до маленькой гостиной, в которой ждала хозяйка.

Несмотря на то что она сама попросила меня прийти, мое появление удивило и даже смутило ее.

— О, добрый день, миссис Эймс.

— Как вы поживаете, миссис Баррингтон?

— Очень хорошо. Чаю или, может быть, кофе?

— Спасибо, не нужно. Не хочу никого обременять. Понимаю, вам сейчас довольно тяжело.

— Да, — произнесла она, и в ее лице отразилась глубокая скорбь. — Никогда бы не подумала, что увижу, как Джеймс лежит рядом со своими бедными родителями.

— Мне очень жаль… — Я понимала, что, несмотря на мужественный вид, она очень сильно горевала из-за племянника.