Записки безумной оптимистки - Дарья Донцова

Продавец заинтересовался, и Машуня мгновенно рассказала ему про смерть Снапа, объявление и пятнадцать тысяч. Парень вытащил сумку, отсчитал нужную сумму и сказал:

— Купи себе собаку.

Вот так в нашем доме поселилась черная пуделиха Черри, лохматое, крайне интеллигентное существо. Она не съела ни одного тапочка, не обгрызала ножки у мебели, не безобразничала… С трехмесячного возраста Черрепета была очень воспитанной собачкой, да еще оказалось, что она не любит сладкое. Протянутая конфета оставляет нашу собаку совершенно равнодушной, вот перед соленым крекером она не устоит никогда.

Только не подумайте, что это я так выдрессировала пуделиху. Обучением Черри занималась кошка Клеопатра, у которой имелся огромный опыт по выращиванию потомства! Наша киска каждый раз привозила из Глебовки котят. 30 августа мы перебирались в город, а в середине октября на свет появлялись пищащие комочки. Говорят, что кошки в момент родов прячутся от людей, забиваются в угол. Наша же, наоборот, бежала к хозяевам. Один раз Александр Иванович сидел ночью за письменным столом и работал. Он так увлекся, что не заметил, как Клепа вспрыгнула на бумаги. Котята выползли прямо на рукопись очередного учебника. В другой раз она пришла в кровать к Александру Ивановичу, муж, проснувшись, обнаружил справа от себя двух новорожденных, а на его груди лежала киска, производящая на свет третьего котенка.

Потом мы переносили потомство в ящик из-под бананов, и Клепа торжественно укладывалась рядом. Она была великолепной матерью, безукоризненно мыла и кормила детей, играла с ними.

Примерно через месяц после рождения котята выкарабкивались из «гнезда» и начинали осваивать квартиру. У нас объявлялось осадное положение. Александр Иванович крупный мужчина, весом около ста килограммов, шаркал по комнатам, словно древний старик. Боясь раздавить кого-нибудь из Клепиных отпрысков, он предпочитал передвигаться, как на лыжах, не отрывая ступни от пола. Котята же носились по нашим длинным коридорам, задрав хвосты. Лучшим развлечением все они отчего-то считали притаиться за углом, а потом с сердитым фырканьем выскочить на ничего не подозревавшего члена семьи.

Один раз Аркашка шел в комнату и на него налетел котенок. Сын, боясь наступить на наглое создание, попятился, оступился и рухнул на пол с высоты своего двухметрового роста.

Еще котятки быстро осваивали упоительную забаву: они взбирались вверх по занавескам, а потом, вцепившись когтями в материал, съезжали, как на коньках, вниз. Все гардины у нас стали похожими на лапшу.

Как-то мы с Александром Ивановичем пошли в театр и, торопясь на спектакль, забыли закрыть дверь в его кабинет. Вернувшись вечером, мы просто остолбенели. Все бумаги, рукописи, письма оказались на полу. Чужую диссертацию, отданную моему мужу на рецензию, толстенный том в роскошном кожаном переплете котята сдвинуть не смогли, зато сладострастно объели его со всех сторон. Хвостатых разбойников привлек запах клея.

Супруг пришел в ужас. На завтра, на раннее утро, был назначен Ученый совет, на котором следовало представить эту диссертацию. Переплести ее заново мы не успевали никоим образом, и Александру Ивановичу пришлось нести работу в обгрызенном виде.

Когда муж выложил том на стол, члены Ученого совета замерли, потом один из них, пожилой профессор, откашлявшись, заявил:

— Многоуважаемый коллега, мы предполагали, что сия работа вызовет некоторое ваше недовольство, но и подумать не могли, до какой степени она обозлит вас!

Александр Иванович хотел было объяснить, что он не грыз переплет, негодуя на глупость диссертанта, но не стал рассказывать про котят, о них и так на факультете ходила тьма историй, причем совершенно правдивых.

Однажды, уже будучи заведующим кафедрой, Александр Иванович проводил ритуальное, еженедельное собрание. Его коллектив много лет подряд заседает по вторникам, с шестнадцати ноль-ноль. Даже если начнется потоп, упадет комета или взорвется вулкан, сотрудники, не обращая внимания ни на что, спокойно рассядутся в комнате. К телефону никто не подходит, все обсуждают текущие проблемы, коих у преподавателей немерено.

Но в тот день плавное течение беседы внезапно прервалось возгласом секретарши:

— Александр Иванович, вам звонят из дома.

Муж перепугался, он был уверен, что ни я, ни сыновья никогда не станем трезвонить сюда по вторникам. Мы все знаем: заседание кафедры — это святое. Значит, дома случился форс-мажор.

— Переключите сюда телефон, — велел Александр Иванович.

Но секретарша не так поняла заведующего и врубила громкую связь.

Над аудиторией понесся веселый, чуть картавый голосок Маруськи:

— Папочка, папочка, Клепа рожает котят в шкафу на твоих трусиках, на беленьких, которые вчера купила мама. Уже появился рыжий котеночек, а теперь лезет черненький…

Отец попытался остановить дочь, но Машуню нельзя сбить с толку, и вся кафедра минут десять внимала репортажу о кошачьих родах. К слову сказать, многие сотрудники, сами кошатники, оживились чрезвычайно, им намного больше нравилось слушать отчет Машуни, чем обсуждать план учебной работы.

Самое непосредственное участие в уходе за котятами принимала Черри. Стоило Клеопатре родить, как пуделиха опрометью бросалась к ящику. Кошка разрешала ей облизывать новорожденных. Более того, хитрая Клепа пользовалась пуделихой, как живой грелкой. Если кошке хотелось отвлечься от материнских забот, она принималась требовательно мяукать. Черри приносилась на зов, Клепа выпрыгивала из «гнезда», собака ложилась на ее место и находилась там до тех пор, пока кошке не надоедало гулять. Самое интересное, что все ее котята потом никогда не боялись собак и умели носить в зубах мячик. Кстати, мои собаки, воспитанные Клепой, умываются по-кошачьи, вытягивают переднюю лапу, облизывают ее и начинают тереть его морду. Вот таких ухваток они набрались друг от друга. А еще наша пуделиха в Глебовке ловко ловила мышей, Клепа показала ей пару охотничьих приемов.

Однажды я наблюдала из окна избы восхитительную картину. К Клеопатре явилось штук шесть женихов, деревенских котов, самого устрашающего вида. Один без уха, другой без глаза, третий с поломанным хвостом. Все опытные вояки в битвах за лапу и сердце понравившейся кошки, когтястые, зубастые и очень злые. Они сели кружком и завыли утробными голосами. Клепа находилась в центре, на ее морде было написано раздумье: кого из женихов выбрать сегодня?

Вдруг в общий хор вплелся другой голос, более высокой тональности. Я пригляделась и ахнула. В ряду котов восседала Черри, ее деревенские ухажеры, мгновенно вступавшие в битву с собаками, посчитали за свою и пустили на свадьбу.

Когда Марусе исполнилось три года, мы отдали ее в сад, а я вышла на работу, не в «Вечерку» и не в библиотеку. Мне нашлось место в журнале «Отчизна». Я продержалась там совсем недолго и убежала куда глаза глядят, тому имелось несколько причин и одна из них — начавшаяся гласность.

Я, воспитанная в советские времена и работавшая в «Вечерке» под бдительным оком цензуры, просто растерялась. То, за что пару лет назад могли посадить, теперь считалось лучшей темой для репортажа. На страницах журналов и газет печатались материалы о тюрьмах, взятках в верхах власти, коррупции. Появились и «желтые» издания, смакующие подробности интимной жизни известных людей.