Три судьбы - Олег Юрьевич Рой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бабулька, объяснявшая, что тут всегда так, в его сторону не глядела. Подумав секунду, Гест с деловитым видом направился к двери – не быстро, а так, вроде покурить решил. От двери еще раз оглянулся – «найденыш» опять завалился набок и лежал у стены бесформенной грудой. А и ладно! Гест его привез в больницу? Привез. Пусть теперь медики сами решают, что с ним делать.
– Сдал?
– Угу.
– Ну поехали… добрый самаритянин.
Дня два Гест пытался выбросить происшествие из головы. Но безуспешно. Поездка в Гатчину быстро почти забылась – не его проблемы, Якут сам справится. А вот бомжа так же легко выбросить из головы не получалось. Вдруг удар бампером был сильнее, чем показалось в момент столкновения, и на вскрытии обнаружат «несовместимые с жизнью травмы»? И примутся искать сбившую несчастного машину? Наверняка на бомжовой одежке остались следы автомобильной краски и чего-нибудь еще, что эксперты анализируют.
На третий день он позвонил в больницу. Из автомата позвонил, из вокзальной будки. Вдруг у них там определитель номера стоит! На том конце провода долго не могли понять, о чем речь, потом почему-то решили, что Гест – фельдшер «скорой помощи», и принялись ругаться:
– Что ж вы не сдаете, как положено? Привезли и бросили! Не, я понимаю, что у вас вызовы, а этому уже все равно, но нам-то как? Чего-чего, смерть по прибытии, чего еще. Да кто тебе будет каждого синяка вскрывать? Аневризма там, к гадалке не ходи. Какая «скорая»-то? Номер экипажа скажи, а то у меня…
Гест повесил трубку.
Дома Леля подала ему полиэтиленовый сверточек:
– Это нужное? Я ветровку твою в стирку хотела положить и вот в кармане нашла.
Леля все-таки золото, в очередной раз подумал Гест. Другие телефонную историю проверяют, каждую бумажку из кармана под микроскопом разглядывают, допросы устраивают. А она всегда лишь – это нужное? То ли ей наплевать, то ли он ее так за время супружества выдрессировал, то ли верит в его непогрешимость? Первое – абсолютно невероятно, второе верно лишь отчасти: в самом начале их брака она иногда о чем-то расспрашивала, но быстро согласилась, что ему спокойнее, если хотя бы дома он сможет забывать о делах. Остается третье – верит безоговорочно. Повезло тебе, мужик!
Он засмеялся, подхватил Лелю, прижал, чмокнул в пушистую макушку:
– У меня лучшая в мире жена!
– И ты только сейчас это обнаружил? – засмеялась она ответно.
– Ты в очередной раз мне об этом напомнила.
– В том свертке что-то нужное было? – Голос ее звучал почти испуганно. – Он грязный такой и… воняет. Я даже сама хотела выбросить, но вдруг…
– Да нет, пустяки, оставь, я сам после выброшу, проверить кое-что нужно. И… у тебя резиновых перчаток случайно нет?
– Есть, конечно.
Тогда, сунув сверток в карман, Гест тут же про него забыл. И запах его как-то не беспокоил. Воняющий карболкой приемный покой, заскорузлая бомжовая куртка забили всю чувствительность. Но сейчас браться за вонючий, липкий на вид пакетик было противно.
Натянув резиновые перчатки, он почувствовал себя сыщиком из криминального сериала. Разворачивал упаковку осторожно, тянул за уголки, расправлял, раскладывал содержимое на предусмотрительно подстеленную бумагу.
Содержимого оказалось немного. Несколько газетных вырезок с объявлениями, купюра в сто баксов, потертая фотография: парк, солнечный день, веселые люди, воздушные шарики, флажки, тележка с мороженым. Последним в стопке лежал паспорт. Довольно новый. Удивительно.
Леонид Петрович Седов… родился… прописан…
Усаживаясь в машину и руля к месту прописки своего найденыша, Гест пытался насвистывать, чего никогда не умел. Но сейчас он был не успешным бизнесменом, владельцем известной на весь Питер (и даже на всю Россию) компании, а… кем? Спешащим на явку профессором Плейшнером? Следователем по особо важным делам? Частным сыщиком, идущим по следу пропавшего свидетеля?
Не важно. Главное – ему было весело.
Нужный дом он нашел легко. Кодовый подъездный замок был сломан. Лестница отчетливо пахла отходами человеческой жизнедеятельности.
– Какого тебе седого? – вопросило открывшее дверь замызганное существо неопределенного возраста и пола, хотя, судя по визгливо-хриплому голосу, скорее баба. – Нету у нас никаких седых! Рыжие есть. Надо рыжих?
Из-под перетягивавшего лоб бурого шарфа торчали космы цвета прошлогодней листвы. Ну да, в некотором смысле рыжие.
– Не седого, а Седова, – раздельно, чуть не по слогам произнес Гест и уточнил: – Седов Леонид Петрович тут проживает?
В мутноватых глазах мелькнула искра понимания:
– А! Ленька, что ли? Так он тут мильен лет не появлялся. Комнату свою продал и фью! И нас всех тоже скоро погонят. Типа расселение, да кто им верит! Выкинут на улицу, как Леньку.
– Простите, а он… он одинокий был?
– Ну жена-то у него сто лет как сдриснула, когда пить стал. А как не пить при такой-то жизни? Не, вот ты скажи – как? Ты вот чистенький такой небось еще и бегаешь?
– Куда?
– Ну типа бегом от инфаркта. Ленька вот тоже сперва бегал. Говорил, ученые все бегают, потому как работа у них сидячая. Уче-еный!
– Ученый? – переспросил Гест. – Научный сотрудник?
– Типа того.
– И чем он занимался? – Гест и сам не знал, зачем спрашивает. Ну какая ему разница, в какой науке подвизался свалившийся ему под колеса бомж.
– Да почем я знаю! Не то с бумажками возился старыми, не то крыс на органы разбирал. Это ж сто лет назад было!
– А еще какие-то родственники у него есть? Ну, кроме жены?
– А тебе зачем? – Она опять сощурилась так сосредоточенно, словно пыталась определить, шпионом какой державы являлся незваный посетитель. – Чего вынюхиваешь? Ща милицию позову! Меня участковый знает! Не поглядит, что ты весь такой… Пошел, говорю!
По сравнению с некоторыми… персонажами, с которыми приходилось вести переговоры, похмельная тетка была сущим ангелом. Милицию она позовет, гляди-ка! Переименование в полицию не смогло отложиться в этих проспиртованных мозгах.
Он включил дружелюбие:
– Вас как зовут-то?
– А тебе зачем? Пошел, говорю! Вынюхивает тут! Ленька ему понадобился! Да помер твой Ленька давным-давно!
– Недавно, – уточнил Гест.
Дамочка с минуту пыталась сфокусировать разбегающиеся глаза, как будто в стенку со всего маху врезалась.
– Чего недавно?
– Умер, говорю, недавно.
– А ты откуда знаешь? – Подозрительности в голосе и взгляде заметно
