Изгнанница Муирвуда - Джефф Уилер

— Леди Майя!

Сквозь туман в мозгу она едва расслышала обращенные к ней слова. Кто-то тронул ее за плечо.

Обернувшись, Майя с удивлением увидела перед собой пажа — юношу примерно своих лет, одетого в королевскую ливрею.

— Он велел вам передать, — тихо произнес юноша и протянул Майе маленький бумажный сверток с восковой печатью. На печати стоял оттиск королевского кольца — кольца, которое носил канцлер.

Майя поглядела на юношу. Опасливо озираясь, он сунул сверток ей в руку и исчез в толпе.

Сжимая в руке сверток, Майя сбежала в разбитый за замком сад. Сердце тревожно грохотало в ушах. Сверток был тяжел, как если бы в нем лежали монеты. Но Майя догадывалась, — нет, знала, — что это вовсе не монеты. Восковая печать прилипла к ладони. Стараясь подавить тревогу, Майя заставила себя дышать. Между двух высоких живых изгородей нашлась скамейка. Настороженно оглядевшись, Майя убедилась в отсутствии соглядатаев, тяжело села на скамью и сломала печать.

Развернув жесткий лист, она увидела слова, выведенные полувыцветшими чернилами. Это был почерк канцлера Валравена. В складке бумаги под большим листом угадывались очертания кистреля. Замирая от страха и восторга, Майя извлекла амулет и положила его на колени. А затем разгладила бумагу и начала читать.

С ресниц скатилась слеза, другая. Слезы капали на бумагу, и буквы расплывались, превращаясь в кляксы. Майя попыталась взять себя в руки, но не смогла, и долго, тихо плакала в саду, прижав ладони к глазам.

Канцлер Валравен пожертвовал своим положением, высоким постом, будущим, и все ради того, чтобы Майя унаследовала трон. Ради того, чтобы сгладить последствия отцовского распутства, от которого страдал весь двор и вся страна. Майя не умела плакать. Ей не нравилась дрожь, бившая ее тело, было неприятно оттого, что течет из носа, ее смущала буря чувств, пробудившихся внутри. Она вытерла нос рукавом и постаралась успокоиться. Какая странная смесь чувств! Благодарность и грусть, надежда и отчаяние. Она не увидит свою мать. Она не увидит своего друга и наставника — человека, который учил ее читать, несмотря на то, что орден, которому он служил, наложил на это запрет. Она никогда об этом не позабудет. Она всегда будет его помнить. Майя вздохнула и вновь попыталась сдержать слезы. Наконец ей это удалось. Вытерев рот, она прочитала письмо еще дважды.

Прочно запечатлев в памяти написанное, она стала рассматривать кистрель. Медальон лежал у нее в ладони, и металлический край в переплетении чеканных лоз впивался в кожу. На медальоне не было лица. Он представлял собой кольцо из переплетенных ветвей и листьев; листья были выполнены довольно грубо, но найти среди них два одинаковых не сумел бы никто. Кистрель — это порода соколов, и название свое медальон получил в ее честь. Сверху к кистрелю крепилась тонкая цепочка цвета бронзы.

Майя смотрела на кистрель, вспоминая те далекие дни, когда канцлер у нее на глазах обратился к кистрелю и призвал в башню полчища крыс и мышей. Тогда он сказал, что Майя еще слишком мала, чтобы пользоваться кистрелем. Он говорил, что в пору созревания ее захлестнут неодолимые чувства — целая буря чувств, с которыми она должна будет суметь совладать, прежде чем получит кистрель. Он обещал, что подарит Майе кистрель, когда она станет взрослой. Но вот он, кистрель, лежит у нее на ладони — а значит, канцлер не надеется дожить до того времени, когда она станет взрослой. Мысль об этом была непереносима.

Майя распутала цепочку и накинула ее на шею. Какое-то время девушка прислушивалась к себе, пыталась уловить какое-нибудь новое ощущение — но нет. Все было как прежде.

Она сунула кистрель под нижнюю рубашку — прохладный металл коснулся кожи, — туго свернула записку и спрятала ее в складках пояса. Увидит ли она когда-нибудь Валравена?

Спустя две недели он будет мертв.

Майя встала как вкопанная. Глаза у нее расширились. Шепот, коснувшийся ее мыслей, был так же ясен, как если бы эти слова произнес стоящий рядом человек. По рукам побежали мурашки. Девушка содрогнулась.

Две недели спустя гонец принес весть о том, что Валравена нет в живых. Так Майя научилась верить Истоку.

— Говорите, пароль — «Коморос»?

Задрав голову, Майя смотрела на высоко сидящего в седле капитана. Это был крупный мужчина с очень коротко остриженными светлыми волосами и ухоженной остроконечной бородкой. Улыбка у него была незлая, но глаза смотрели цепко, пронизывающе. Уголок рта дрогнул, но в остальном лицо оставалось непроницаемо.

Майя остро ощущала присутствие Бесчисленных. Они были повсюду, они тянули рыла к солдатам, принюхивались, вились вокруг. Маслянистая чернота окутала ее сердце. Далеко, на грани слуха, родился тягучий ноющий звук, тонкий вой тетивы, которую приложили к струнам лютни и повели под немыслимым углом. От этого звука в зубах рождалась тягучая боль, а в животе что-то сжималось.