Алмаз Времени. Том I. Скитания - Мария Токарева

– Мы должны исчезнуть, – провозгласил Сварт однажды.

Он четко помнил запах старых карт в каюте и поникшую голову Облезлого Сэма, который неуверенно спросил:

– Как, капитан?

– Инсценируем кораблекрушение. Распустим слухи о нашей гибели, – деловито заявил Сварт, а Облезлый как будто почувствовал в тот день, что их просто намерены вышвырнуть, словно ненужный мусор.

– А что потом? – вздрогнул старпом, мечась из стороны в сторону привязанным цепным псом.

– А потом вы станете добропорядочными гражданами острова Кафу.

Сварт выбрал место подальше от Круны и Гриустена, на самом экваторе. Беда острова Кафу состояла в том, что цивилизация коснулась его только на одном побережье. Большую же часть занимали непролазные экваториальные леса. Этим и пользовались исстари пираты. Тогда Сварт еще не знал, что попадет в поместье Вессонов, но уже примерно выстроил план по захвату власти.

– Но как, капитан? – недоумевал Облезлый.

– С моей помощью! Я стану мэром.

– Мэром?

– Или даже губернатором части острова, – заверил Сварт.

– А что мы? – все еще резонно сомневался старпом.

– Сперва я должен стать мэром или губернатором. Вам придется ждать. Найдете необитаемый остров. Возле Кафу есть целый архипелаг.

– И как вы станете губернатором?

– Это мое дело. Мне понадобится лодка. Я буду ждать вас на острове Кафу через три года. Причалите к пустынному берегу южной стороны.

Так он и составил план побега, показывая Облезлому Сэму бухты на выцветшей карте, но уже вовсе не заботясь о судьбе команды и корабля.

Сначала они выследили небольшое торговое судно, следующее с Кафу в Гриустен, и затопили его, перерезав и утопив всю команду и пассажиров. Люди Сварта послушно инсценировали кораблекрушение собственной бригантины, раскидав обломки чужого корабля по отмели и развесив на скалах свой старый изорванный флаг. Затем пришлось беспощадно пожертвовать несколькими членами команды, чтобы создать видимость настоящей катастрофы. Сварт все равно подозревал каждого в желании поднять бунт, последние годы весь его авторитет держался только на страхе. Впрочем, так повелось изначально, со дня захвата власти.

– А вы уверены, что это сработает? – сомневался старпом.

– Один из убитых немного похож на меня телосложением. Чайки съедят ему лицо раньше, чем тело обнаружат, а вот мои личные вещи и одежда станут хорошим свидетельством для какого-нибудь безвестного морского стража. Пусть гордится тем, что нашел останки капитана Две Красные Руки.

– И сабли ему оставите? – недоумевал опешивший старпом.

– Нет! – возмутился Сварт так, будто ему предложили отрезать правую руку. – Этого представления будет достаточно. Они хотят считать нас мертвыми. И поверят в наиболее легкий исход этого противостояния.

Вскоре он с радостью прочитал в газетах джиннов новость о собственной безвременной «гибели». «Кара судьбы. Шторм избавил восточное побережье от жесточайшего из пиратов» – гласил один из заголовков.

«Все, теперь ничего не мешает. Никто не мешает. Свобода! Больше никаких бунтов, никаких бесконечных стычек с морскими стражами. Только я и моя новая сущность. Я достоин настоящего величия», – подумал Сварт, ступая на глинистую почву острова Кафу.

Он надеялся, что за три года его пиратов либо переловят джинны, либо корабль разобьется о скалы. После смерти лорда Вессона и пропажи Аманды Вессон появление пиратов и вовсе перестало быть важной частью плана по утверждению своего авторитета в городе.

Как ни странно, команда во главе с Облезлым Сэмом выполнила приказ, ровно через три года причалив к безлюдной бухте Кафу. Сварт понял, что пора завершать свой блестящий план, как он изначально хотел: пообещать своим новую жизнь и истребить вместе с морскими стражами, тем самым развеяв все подозрения относительно своей новой личности.

Но тогда же на берег высадился Маиму-Длинноногий…

– Нет! Опять этот смех! Опять он смеется надо мной, никто не имеет права смеяться надо мной! – задохнулся видением Сварт и резко вынырнул из багряной пелены.

– Сварт… – тихо позвал Сумеречный Эльф, но его голос потонул в порыве ветра. А вот смех Маиму гулко звенел в ушах.

Молчание убивало быстрее, чем жажда, терялся счет времени. Сумеречный Эльф застыл выброшенным на сушу дельфином, тяжело дыша. Внезапно послышался его голос, тихий, прерывистый:

– Сварт… Ты действительно так ненавидел эту девушку, Аманду, так ненавидел, что хотел убить ее? И отца ее? Другого пути не было?

– Конечно, – ответил капитан и поразился, как чуждо и резко звучит собственный голос, невольно он начал говорить дальше, хотя в горле давно пересохло: – Я ненавижу служить, прислуживаться. Я наслаждался отвращением к себе, но наслаждаться им можно только со знанием того, что месть будет слаще отвращения. А эти богачи… Они такие снобы, думают, что все люди наподобие псов, готовы вилять хвостами за любую их благосклонность.

Сварт ссутулился, вспоминая, как мерзко ему было служить в конторе «мальчиком на побегушках», втираясь в доверие к богатой семье. Как он прекрасно изображал почтение и смиренную покорность! Все для осуществления плана. План, о план… Жесточайший план. Он с самого начала обдумывал, как подстроит несчастные случаи с лордом и его дочерью. Но оба сами исчезли с пути. Дело оставалось за малым – за разграблением города. А подписанные бумаги уже лежали в конторе.

Сварт вспоминал, как прислуживался, как ненавидел мелкие подношения хозяина. И порой ее, этой несносной девчонки, Аманды, которая наивно считала, что слуги должны радоваться ее милости.

Слуги и обычные работники в конторе радовались, когда хозяйка дарила им безделушки на праздники или собирала за общим столом с угощением. Сварт усматривал в этом лишь расточительство. Как и в благотворительных визитах Аманды в больницы для нищих и детские приюты. Думала, что совершает благо. Как же! Подозревала ли она о царящем повсюду лицемерии?

Перед приездом аристократов всегда убирали с глаз долой умирающих бедняков, просто вышвыривали на улицу. А половину сирот уводили подальше в поле, прятали, чтобы дочь лорда не расстраивалась. Не знала, сколько на самом деле на их жарком острове боли. Не меньше, чем в проклятой Круне, при мысли о которой Сварт нервно вздрагивал. А Аманда ничего не знала. И она вечно совала нос не в свое дело. Когда в конторе появился новый человек, она часто лезла с расспросами. А ему приходилось, конечно, отвечать.

– Правда ли, что у вас в Круне началась война? Я читала газеты, вспомнила, что вы оттуда, – спрашивала она как-то раз.

Сварт не лгал о своей родине, все равно выдавал особый выговор. Про войну в Круне он слышал, страна продолжала отбиваться от посягательств наукократии джиннов Гриустена. Чем все закончилось, он уже толком не знал. И закончилось ли вообще. Королевство людей всегда страдало от посягательств республики джиннов. Прогресс или смерть – лозунг наукократии. И похоже, Круна выбирала смерть, предпочтя ее прогрессивному рабству.