Карточный домик - Майкл Доббс

– Или позаниматься французским, – пробормотал О’Нил. – Но я все равно не понимаю, что это нам даст.

– При любом развитии событий, Роджер, мы узнаем, что там произошло. А такие знания чрезвычайно полезны.

– Но я не понимаю, какая нам от этого будет польза.

– Доверься мне, Роджер. Ты должен мне верить.

– Я так и делаю. Я должен вам верить. У меня ведь нет выбора, не так ли?

– Совершенно верно, Роджер. Теперь ты начинаешь понимать. Знание дает власть.

В трубке послышались короткие гудки. О’Нилу показалось, что он понял, что имел в виду его собеседник, но полной уверенности у него не было. Роджер все еще пытался решить, является он партнером Уркхарта или его пленником. Так и не придя ни к какому выводу, мужчина пошарил в тумбочке рядом с кроватью и достал оттуда маленькую коробочку. Проглотив пару таблеток снотворного, он прямо в одежде повалился на кровать.

* * *

– Патрик, спасибо, что нашел время.

– Ты был очень серьезен по телефону. Когда Главный Кнут говорит, что хочет срочно с тобой встретиться, обычно это значит, что у него в сейфе лежат очень интересные фотографии, но, к несчастью, негативы остались у «Ньюс оф зе уорлд»[23]!

Уркхарт улыбнулся и проскользнул в приоткрытую дверь номера министра иностранных дел. Ему не пришлось идти далеко: номер Фрэнсиса находился неподалеку на «Сверхурочной аллее», как называли ее местные констебли – это были выстроившиеся в ряд роскошные одноместные бунгало на территории отеля, где проводились конференции. Они предназначались для членов Кабинета министров, и их круглосуточно охраняла полиция, что обходилось налогоплательщикам в кругленькую сумму.

– Хочешь выпить? – предложил добродушный ланкаширец.

– Благодарю, Патрик. Виски.

Достопочтенный Патрик Уолтон, министр иностранных дел и по делам Содружества и один из многочисленных добившихся успеха выходцев из Ливерпуля, занялся приготовлением напитков в маленьком баре, которым явно уже не раз пользовался в этот день. Между тем Уркхарт пристраивал правительственный красный ящик, который принес с собой, рядом с четырьмя другими, принадлежавшими заработавшемуся хозяину номера.

Яркие, отделанные кожей ящики имелись у каждого министра – там хранились официальные документы, речи и прочие секреты. Красные ящики сопровождали политиков повсюду, даже в отпуске, а у министра иностранных дел было несколько таких контейнеров размером с небольшой чемодан. Он хранил в них телексы и телеграммы, справочные документы и прочие атрибуты дипломатической службы.

Главный Кнут, которому не нужно было выступать с речью на конференции и не приходилось разбираться с международными кризисами, прибыл в Борнмут с ящиком, в котором лежали три бутылки односолодового виски двенадцатилетней выдержки. В отелях всегда продают выпивку по чудовищным ценам, объяснил он жене, даже если и удается найти ту марку, к которой ты привык.

Он посмотрел на Уолтона через заваленный бумагами кофейный столик и завел светскую беседу:

– Патрик, меня интересует твое мнение. Строго между нами. Если говорить обо мне, то нашей встречи попросту не было.

– Господи, у тебя и в самом деле имеются какие-то ужасные фотографии! – воскликнул Уолтон уже почти серьезно.

Пристрастие министра иностранных дел к привлекательным молодым женщинам не раз становилось темой разговоров, но он всегда старался вести себя осторожно, особенно за границей. Десять лет назад, когда он только начинал свою карьеру в министерстве, ему пришлось провести несколько весьма неприятных часов, отвечая на вопросы полиции штата Луизиана о выходных, проведенных в мотеле Нового Орлеана с одной юной американкой: она выглядела на двадцать, вела себя так, словно ей было за тридцать, а оказалось, что ей едва исполнилось шестнадцать. Историю удалось замять, но Уолтон навсегда запомнил, что блестящее будущее в политике отделяет от ужаса обвинения в изнасиловании несовершеннолетней очень тонкая грань.

– Речь о том, что может повлечь за собой куда более серьезные последствия, – объявил его гость. – В прошедшие несколько недель я столкнулся с весьма нездоровыми тенденциями в нашем правительстве. Речь идет о Генри. Вероятно, ты почувствовал нарастающее раздражение во время заседаний Кабинета министров, а средства массовой информации с каждым днем любят его все меньше. У нас не было никаких оснований ждать продолжения медового месяца после выборов, однако, похоже, ситуация может выйти из-под контроля. Ко мне только что обратились двое чрезвычайно влиятельных членов партии. Они говорят, что положение на местах хуже некуда. На прошлой неделе мы проиграли дополнительные выборы в двух важных муниципальных советах, а считалось, что наши позиции очень надежны. В ближайшие недели мы можем потерять еще несколько мест. Завтра нам предстоят выборы в Дорсете. Боюсь, и там нас ждет удар ниже пояса. Говоря по правде, Патрик, личная непопулярность Генри тянет назад всю партию, и сейчас мы не выиграли бы выборы даже в самом жалком округе. Похоже, мы в настоящей заднице.

Фрэнсис замолчал, чтобы сделать глоток виски.

– Проблема в том, – продолжил он затем, – что существует мнение, будто это не временные трудности, и если мы хотим выиграть следующие выборы, мы должны показать, что у нас еще много пороха в пороховницах. В противном случае электорат захочет перемен просто от скуки. Несколько наших заднескамеечников на «ненадежных местах» уже начали нервничать, а учитывая большинство в двадцать четыре места, возможно, у нас гораздо меньше времени, чем нам хотелось бы. Еще несколько поражений – и мы встанем перед необходимостью досрочных выборов.

Уркхарт сделал еще один глоток виски, обхватив стакан обеими руками, как будто рассчитывал, что теплый ароматный напиток его поддержит.

– Скажу тебе прямо, Патрик, – вздохнул он. – Ко мне, как к Главному Кнуту – заметь, совершенно официально, ничего личного, старина, – обратились несколько наших старших коллег, чтобы я аккуратно провел расследование серьезности ситуации. Если коротко, Патрик, ты ведь понимаешь, что это совсем непросто… такие вещи никогда не бывают легкими, но это не мешает нанесению неминуемого удара… В общем, меня попросили узнать, что лично ты думаешь по поводу сложившейся ситуации и является ли сейчас Генри истинным лидером нашей партии.

Он сделал большой глоток и откинулся на спинку стула.

Наступила долгая пауза. Вопрос Уркхарта заставил министра иностранных дел серьезно задуматься, и ему потребовалась целая минута, чтобы ответить. Он достал из кармана кисет и спички, а потом трубку и принялся неспешно набивать ее, утрамбовывая табак большим пальцем, после чего чиркнул спичкой. В наступившей тишине звук получился неожиданно громким, и Фрэнсис принялся ерзать на своем стуле.

Дым окружил Патрика, когда он сделал затяжку, сладковатый запах наполнил номер, и министра окутал голубой туман, почти скрывший его лицо. Он помахал рукой, разгоняя дым, посмотрел прямо на Уркхарта и фыркнул.