Хранитель Мечей. Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2 - Ник Перумов

– Keann Игнациус, keann Динтра. Всемогущей судьбе угодно было прислать вас для лицезрения последней стадии перехода от человека к богу. Хотя, разумеется, слово «бог» тут не годится. Люди изобрели это понятие как мечту о всесилии и всевластии, не понимая, что сверхчеловеческие силы исключают пребывание в том же плане всего, именуемого моралью, этикой, совестью или тому подобного. Они также не понимали, что нельзя обрести запредельную мощь и остаться при этом «такими же, как они». Наивная мечта, прибежище слабых. Мечта о том, как в один прекрасный день вчерашний неудачник проснётся исполином, избранным для великой миссии, и, конечно, в первую очередь посчитается со старыми обидчиками. – Эвенгар рассмеялся. – Все, творившие богов по своему образу и подобию, не понимали, что творят лишь бледные копии и отражения собственных гаденьких мечтаний. Простите меня, я многословен. Это тоже слабость, полностью мной осознаваемая, от которой я надеюсь избавиться в самое ближайшее время. Нелепые человеческие желания, рудименты уходящей эпохи. Видите, я готов выступать с речами перед первыми попавшимися слушателями, даже перед врагами; вряд ли я ошибусь, keannea, предположив, что вы явились сюда с намерениями, весьма далёкими от дружественных.

Игнациус внимательно слушал, время от времени одобрительно и подбадривающе кивая. От мессира Архимага не укрылось, что их собеседник даже не упомянул Читающего. Динтра застыл, точно статуя, не опуская меча, смотревшего прямо в грудь Эвенгару.

– Увы, слаба человеческая природа! – театрально всплеснул руками Салладорец. – Лишнее доказательство того, что люди – лишь переходный этап в развитии мыслящей материи, способной порождать богов, да простится мне использование не совсем верного термина. Стоя на пороге величайшей победы, что когда-либо одерживал любой из магов моей бывшей расы, я произношу длиннейшие декламации, не в силах уйти безмолвно, с должным достоинством!..

– Ну что вы, keann, – поспешил заверить оратора Игнациус. – Могу сказать – я более чем впечатлён увиденным. Не обижайтесь на моего собрата Динтру. Нам пришлось немало сражаться на пути сюда, и он… стал немного подозрителен.

– Да-да, разумеется, конечно. – В тёмных глазах Эвенгара сверкнула искра полубезумной усмешки. – Немного подозрителен, лучшее описание, что можно найти для ученика одного из двух владык Упорядоченного.

Динтра по-прежнему не шевелился, не отрывая взгляда от усмехающегося Салладорца. Казалось, всё, что говорил эвиальский чародей, целителя совершенно не интересовало.

– Ученика одного из владык? – Игнациус поднял бровь, как бы в знак некоторого сомнения. – Помилуйте, keann Эвенгар, какое это имеет значение? Мы с радостью станем свидетелями вашего триумфа, по крайней мере, за себя я ручаюсь.

– Ручаетесь, keann Игнациус? Что ж, постараюсь поверить. Вы ведь не солгали, называя своё имя. Да-да, не удивляйтесь. Эвиал помнит вас, и уж конечно, помню я, основатель Школы Тьмы. Ах, простите, не удержался-таки от хвастовства.

Ты хотел достойного соперника, мессир Архимаг? Что ж, вот он, искать пришлось недолго.

– Никак не вижу, почему факт моего давнего посещения сего мира может как-то повлиять на нынешнюю встречу, – как можно мягче и располагающе произнёс он вслух. – Вы ведь затеяли нечто грандиозное, не так ли, keann Эвенгар из Салладора? Горю нетерпением увидеть. А бывал ли я в Эвиале, нет – какое это имеет значение?

– Очень большое. – Салладорец облизнул губы. – Вас ведь занимали Кристаллы Магии, не так ли? Вы попытались подобраться к ним, но потерпели неудачу?

Игнациус постарался кивнуть как можно более равнодушно.

– У любого мага случаются осечки и даже неудачи. Я, keann Эвенгар, не исключение.

Не думай сейчас о том, откуда твоему визави известно о случившемся. На данный момент это неважно.

– Похвальная искренность, – скривился Салладорец. – Вы ведь тщились узнать, кто и зачем поставил в Эвиале эти сокровища?

– Любой на моём месте заинтересовался бы подобными артефактами. Думаю, что и вы, keann, отдали дань их изучению.

– Конечно! – фыркнул Салладорец. – Мне было отпущено совсем немного времени, но успел я, скажу без ложной скромности, немало.

– Почему бы вам не поведать нам это? – невозмутимо уронил Игнациус.

Блеск в глазах Салладорца становился всё заметнее и ярче.

– Ведь ваш триумф совсем близок. Он сладок, он пьянее и дурманнее всего, что может предложить виноделие или алхимия. Мы – внимательные и благодарные слушатели, не более того. Никто не пытается напасть на вас, keann Эвенгар из Салладора.

– Тогда зачем вы здесь? – Голос эвиальского чародея вдруг сделался совершенно жестяным и подозрительным. – Разве не явились вы пресечь моё возвышение? Разве не за этим бог Хедин послал сюда своего лучшего ученика, Хагена?

Ка-а-акие подробности, язвительно подумал про себя Игнациус. И всё совершенно бесплатно, то есть даром. Ты, Эвенгар, поистине достиг многого.

– Почтительно склоняю голову пред мудростью keannо. Но я здесь с целями исключительно познавательными. Мы столкнулись с удивительным феноменом, объяснений которому в рамках существующих теорий магостроения Упорядоченного просто не существует. Очень хотел бы услыхать вашу трактовку истории появления Кристаллов Магии, почтенный Эвенгар.

В пещере царила абсолютная тишина – если на поверхности и продолжался бой, то сюда не проникало ни звука.

– Сколько раз, – проговорил Салладорец со странной полузастывшей улыбкой, – сколько раз я представлял себе это. И то, как обращаюсь с последней речью к замершим зрителям, в ужасе и восторге ловящим каждый мой жест и каждое слово. Сколько раз я гневно осуждал себя, сколько твердил, что выше этого, что подобное – лишь для слабых умов, нуждающихся во внешних атрибутах власти, величия, успеха. И вот сам оказался таким же. Ну не смешно ли, дорогой Игнациус? Да, я хотел бы сказать многое. Объяснить, быть может – в последний раз побыть человеком. Люди несовершенны, это лишь глина, из которой великий творец лепит новые, необычные, во всех отношениях идеальные существа. Что же до Кристаллов… Эвиал – необычный мир. В иных обстоятельствах на выяснения всех аспектов его положения, структуры, членения ушли бы века. Мне повезло – многое досталось, так сказать, даром. – Кривая усмешка. – Лежание в каменном гробу имеет некоторые достоинства, поистине сугубо специальные. Я понимаю, отчего вы спрашиваете о Кристаллах. Маг таких масштаба и силы просто не может не переживать, и притом очень остро, когда-то случившиеся поражения. К ним возвращаешься раз за разом, как горький пьяница к бутылке. Крутишь и вертишь воспоминания то так, то эдак, прикидываешь, гадаешь, а что случилось бы, если?..

Игнациус не выказывал ни малейшего нетерпения. Динтра тоже. Казалось, рассказ Салладорца захватил его всего, без остатка.

– Кристаллы Магии – это благословение и проклятие Эвиала. Многие – я имею в виду из сил, действующих вне пределов нашего бедного мирка, – подозревали, что их появление – дело рук их противников. Однако это не так. Те, кто посвятил изучению Кристаллов целые века и счёл потом возможным поделиться со мной этим знанием, утверждают, что великие артефакты зародились здесь сами. Я подозреваю, что это не так, но… Во всяком случае, древние маги, великие маги, истинные маги – не чета нам с вами, дорогой Игнациус, увы! – сочли необходимым поставить надёжную стражу. Так появились Хранители. Девять драконов. Раньше их было больше, но постепенно даже лучшие заклятья, сотворённые лучшими чародеями, истаивают и подтачиваются. Именно из-за Кристаллов Эвиал сделался «закрытым миром». Новые владыки Упорядоченного не стали вмешиваться в существующий порядок вещей.