Клинок тайн - Триша Левенселлер

Магазин, полностью посвященный лентам для волос и косметике. И наконец ателье.

– Нам нужно найти для вас что-то, чтобы надеть на службу. Нет времени шить платья на заказ, – размышляет вслух Воланна. – Что у вас есть их размера?

Одна из работниц показывает два жутких платья со странными оборками и кружевами в неудобных местах.

Воланна приходит в восторг от платьев и покупает их мгновенно.

Я поворачиваюсь, чтобы прошептать Темре свои мысли о новой одежде.

– Ты просто расстроена, что придется хоть раз надеть что-то модное.

После портнихи мы направляемся к фьордам, находим место, где можно присесть, и проводим время, наблюдая за рыбами в прозрачной воде и странными птицами, плывущими за ними.

– Их называют пингвинами, – объясняет Воланна. – Обычно они встречаются только в очень холодном климате, но это особая порода, обитающая во фьордах.

Мы быстро понимаем, что Воланна любит животных. Она знает имя каждой рыбки, которую мы замечаем.

Мы смеемся над резвящимися птицами. Они толкают друг друга в воду, играют в догонялки.

В какой-то момент Темра извиняется и уходит в уборную, оставляя меня наедине с Воланной.

– Все в порядке, – говорит она, когда сестра уходит. – Знаешь, твой отец был таким же. Очень застенчивый. Немногословный. Одному ему было спокойнее. Я не думала, что он когда-нибудь уйдет и бросит меня, не говоря уже о женитьбе. Я счастлива, что он нашел кого-то, с кем мог бы разделить свою жизнь. – Она одаривает меня теплой улыбкой. – Только хочу сказать, что ты можешь говорить, как тебе хочется. Не важно – мало или много. Я все понимаю и не держу на тебя зла.

– Спасибо, – говорю я и впервые искренне улыбаюсь ей.

Я не знала подобного о своем отце. Я не помню, был ли он застенчивым или мягким. Помню, как он подбрасывал меня высоко в воздух и ловил. Вспоминаю, как он танцевал со мной, заставляя стоять на цыпочках, пока кружил меня по комнате. И я помню, как он рассказывал мне истории, хотя я не могу вспомнить их содержания.

– Я рада быть здесь и познакомиться с вами, – говорю я. – Надеюсь, вы не думаете иначе.

– Вовсе нет. Я искренне надеюсь сблизиться с тобой.

Она наклоняется, чтобы вручить мне вонючий мешок, полный дохлой рыбы. Я протягиваю руку, вытаскиваю одну и бросаю в воду. Затем завороженно наблюдаю, как два пингвина гонятся за ней.

Прежде чем день заканчивается, я отправляюсь на поиски ближайшего кузнеца в надежде, что он одолжит мне свои инструменты и место для работы. Я вхожу в магазин, а Темра остается ждать снаружи с Воланной. Темра, конечно же, знает, что мне нужно позаботиться о длинном мече Келлина, но Воланна думает, что я хочу что-то заказать.

Войти в кузницу – все равно что принять горячую ванну. Я вдыхаю запахи, оглядываю знакомые инструменты и мгновенно расслабляюсь.

Ворнесса почти на два фута ниже меня, но ее руки намного шире моих. Мы быстро договариваемся о цене за пользование ее припасами и магазином. Я перечисляю ей все, что мне понадобится, и она обещает раздобыть это к началу следующей недели, чтобы я могла начать работу. Я стараюсь не упоминать о своих способностях.

Говорить с Ворнессой не то же самое, что говорить с кем-то еще. Я знаю кузнечное дело лучше, чем что-либо другое, так что чувствую себя комфортно, обсуждая его. Мне бы хотелось, чтобы все разговоры были такими. Легкими и приятными.

* * *

Через несколько дней, когда я узнаю свою бабушку получше, моя тревога отступает.

Она увлекается плетением корзинок и готовкой. Каждый день она печет нам с Темрой вкусные пирожные и показывает, как приготовить некоторые из блюд, поскольку мы обе безнадежные повара.

Петрик вежлив, предоставляет нам свободу и не привлекает к своей персоне лишнего внимания.

Он проводит много времени в своей комнате, работая над книгой, расспрашивая меня по вечерам перед сном о моих способностях.

– Ты читал что-нибудь об уничтожении магических предметов? – небрежно спрашиваю я как-то вечером. Я стараюсь вести разговор осторожно, чтобы вопрос казался естественным.

– Конечно, – говорит он, не теряя ни секунды. – Если предмет сломан, магия часто ломается вместе с ним. Уверен, ты сама сталкивалась с подобными ситуациями при изготовлении своего оружия.

– Да. Но я имела в виду не это, – пробую я еще раз. – Что, если предмет не может быть сломан из-за магии? Ты знаешь какие-нибудь истории о том, как их уничтожали?

– Предмет, который не ломается из-за магии. – Он задумчиво жует губу. – Зачем кому-то его ломать?

– А что, если он был проклят дурной магией?

– А, понятно. Я знаю, что магия может умирать вместе со своим владельцем, но не всегда. Например, был человек, который мог двигать воду. Он пел, и целые реки меняли свое течение. Но, когда этот человек умер, вода вернулась в свое естественное состояние. Продолжила течь по земле. В твоем случае речь идет о физических предметах. Они, скорее всего, не потеряют свою магию после твоей смерти.

Абсолютно бесполезно. Не то чтобы я хотела, чтобы ответом на мою проблему была моя собственная смерть.

– А почему ты спрашиваешь? – интересуется Петрик.

Я боялась этого вопроса, но все же подготовилась к нему.

– В мире есть плохие люди. Когда-нибудь один из них может овладеть магией. Мне просто было любопытно.

– Поскольку магия становится все более распространенной, я уверен, что она, несомненно, окажется в руках тех, кто будет злоупотреблять ею. Будем надеяться, что хороших людей всегда окажется больше, чем плохих. Хороших, как ты, Зива.

– Спасибо, Петрик. – Острая боль пронзает мое сердце, ведь именно из-за меня магия едва не попала в руки плохого человека. И я не могу это исправить. Все, что я могу сделать, это попытаться держать палаш подальше от военачальницы.

* * *

Я начинаю расслабляться, потому что новообретенная семья, кажется, принимает меня, а для начала работы над мечом Келлина все готово.

Впервые за долгое время я чувствую себя в безопасности.

А потом наступает воскресенье.

Воланна заставляет нас сесть в первом ряду, из-за чего мое уважение к ней тускнеет. Однако она бросает на меня сочувственный взгляд. Неужели моему отцу было так же неприятно сидеть в первом ряду? Неужели он ненавидел общественные места так же сильно, как я? Надо будет при первой же возможности спросить об этом Воланну.

Ее сыновья и их семьи расположились слева от нее, а Темра, я и Петрик – справа. Таким образом, мы заняли всю центральную скамью.

Я чувствую на себе взгляды всех людей, сидящих позади меня, что означает – всех в церкви. Моя кожа зудит, и кажется, я растянула мышцу на одном из своих пальцев, пока заламывала их, но это не останавливает мой нервный тик.