Самый вкусный пирог в мире - Лариса Петровичева

- Не нойте! – посоветовал я, заглянув в зал и увидев, что дело вроде бы идет на лад. – Будете умницами, тоже угощу.

- Вот спасибочки, барин! – воскликнули работники.

Затем пришло время ухи с форелью и сливками. Я нарезал рыбу, картофель и морковь, нашинковал лук и вновь пожалел о том, что мои ножи погибли смертью храбрых. Теми ножами, что я купил в здешней лавке, можно было только заработать мозоли на руках, а заказанные придут еще не скоро. Затем я разогрел в кастрюле сливочное масло, добавил туда овощи и отправил жариться.

Тот, кто решил подставить Глорию, знал ей цену. Этот человек понимал, что перед ним не соплячка, которая путается в собственных руках и ногах, а боевой маг. Я добавил воды, довел уху до кипения и через десять минут выложил в воду кусочки рыбы. Из зала снова донесся голодный стон и обрывок разговора о том, что «так мамка когда-то готовила, мы, бывало, не то, что пальчики оближем, а по локоть обгрызем!»

Это был не какой-то сверхоригинальный рецепт ухи. Так ее готовили на севере, в тоскливых краях сосен, оленей и морошки на болотах, выловив рыбину из ледяного ручья и разведя костер под деревом – и это была сытная, простая и правильная еда. Хотелось надеяться, что она придется Глории по душе. Я влил сливки, оставил уху весело булькать и вспомнил, как господин Али ин Фахан, учивший меня готовить плов, бывало, говорил:

- Вот дала тебе жизнь ведро дерьма, да? Если ты дурак, то сядешь с ним и будешь плакать, да. А народ станет ходить да смеяться, еще и вонь кругом. А если ты умный, то пойдешь к селюкам да продашь, им без навоза никак нельзя. Понял? Жизнь дает тебе дерьмо – а ты придумываешь, как достать из него денежки.

Я тогда все понял и, покидая его заведение навсегда, стащил самые лучшие ножи – а незачем было колотить меня палкой, я понимал, когда со мной говорили словами. И сейчас мне вдруг пришло в голову: открою ресторан в Итайне и буду вести в газетах колонки о провинциальном житье-бытье, блюдах и гостях. Конечно, после того, как мы вынырнем из всех передряг.

Интересно, если однажды я расскажу Глории о том, как уехал из наших трущоб после смерти матери, как кочевал по миру, пытаясь приспособить себя к жизни, как наконец-то понял, чем хочу заниматься, то поймет ли она меня? Станем ли мы тогда ближе? Или же Глория просто скажет: знаешь, в этом мире всем нелегко – и отвернется…

Нет, незачем пока об этом думать. Я быстро нарезал салат из помидоров, яиц, зелени и куриного филе, бросил на гриль колбаски и сказал себе: будем идти дальше. Шаг за шагом, день за днем. Просто делать то, что должны – и все будет хорошо, рано или поздно.

В конце концов, я еще должен дописать девятый том «Академии кухни».

Глава 8

Глория

За обогревающими колобками выстроилась целая очередь желающих сделать заказ. До обеда я не присела. Вносила в список имена и фамилии, раздавала уже готовые артефакты, оформляла кассу. Аврелий был занят тем, что сидел на заднем дворе и укреплял нашу сеть.

Я имела представление о том, как работает магический поиск: запускают луч, который шарит по карте и ищет лоскутки чужой магии. То, что нас еще не нашли, может говорить о том, что либо нас искали в другом месте, либо были слишком заняты другими вещами.

Когда Виктор ушел, я попросила одного из парней, чинивших вывеску, принести мне газету – в Итайне продавали «Большой столичный обозреватель», и в нем не было ни строчки ни о пожаре напротив королевского дворца, ни о том, что Айзена взяли за жабры. Значит, нам надо было сидеть очень тихо и не мешать Бруно делать его работу.

- Барышня, а можно сделать такой артефакт, чтобы он сам картошку выкапывал? – полюбопытствовал здоровенный господин со свекольным румянцем и черной шеей. – Ты его – хлоп! А картохи сами собой выкапываются и в мешок прыгают?

- Посмотрите на пятой странице «Сельскохозяйственного каталога», - посоветовал Аврелий, сидя за кассой и перелистывая толстенный журнал. – Магия слишком тонкая наука для того, чтобы использовать ее для картошки.

Человек-свекла дотронулся до виска, отгоняя нечистого.

То, что Аврелий вернулся из зеркала, перепугало весь город и окружило меня каким-то суеверным почитанием. Когда я закрыла магазин и пошла в сторону «Золотого ветра», то на меня смотрели так, словно я умела переставлять местами горы и пускать реки вспять.

Кто же был тот человек с бокалом? Я не узнала пейзаж за окном – никогда не видела этого густого сада. Что ж, как говорят книжные детективы, попробуем составить его портрет.

Человек явно обеспеченный, если судить по библиотеке и книжным корешкам и мебели. Я все возвращалась мыслями к глобусу: он показался мне каким-то странным, и я не сразу поняла, что дело в очертании материков. Они не имели никакого отношения к нашим. Там, где с севера на юг тянулся Благословенный край, на глобусе было какое-то пятно с извилистыми краями. Какой-то полуостров напоминал сапог с каблуком – а у нас такого точно не было.

Глобус другого мира? Значит, хозяин дома сильный маг. Неудивительно, в общем.

Моттон был идиотом, но талантливым. В чем, интересно, заключался его талант, раз из-за этого таланта могли убить?

Ректору понадобилось место для племянника. Из-за этого меня завалили на экзамене и отказали от кафедры. Но на этом месте Моттон мог бы наворотить дел, и его торопливо убрали. Ректор, разумеется, ищет виноватых, и я подхожу на эту роль лучше всех, потому что у меня был мотив. Хозяин библиотеки отлично об этом знал.

В висках заныло. Уловив запах краски, сквозь который пробивался аромат ухи со сливками, я пошла по улице, свернула на перекрестке и вскоре стояла у «Золотого ветра». Чуть поодаль стояли зеваки, смотрели за тем, как в ресторанном зале меняют окна. Виктор взялся за дело на удивление энергично. Если так пойдет и дальше, то ресторан станет популярным.

- Слышь, Марфи, как пахнет? Уха! Да со сливками! – сказал мужчина в сюртучке банковского клерка. – Буду сюда на обед ходить.

- Лишь бы цены не драл, - вздохнул его приятель с пухлой сумкой через плечо и значком почтальона на лацкане. – А то вишь! Столичная штука! Может, и