Только ты - Наталья Костина

Вот и сегодня, когда они только вошли в это заведение, он сразу отметил заинтересованные мужские взгляды, направленные на его спутницу, – и от этих оценивающих, а местами открыто похотливых взоров он только сильнее раззадорился. Он добьется ее, чего бы это не стоило! Чернявый докторишка, которому она, по-видимому, дала отставку, выбрав другого – постарше, поопытнее и побогаче, – исчез с горизонта, и серьезным конкурентом Алексей Мищенко его больше не считал. Оставался второй, у которого было одно неоспоримое преимущество – финансовая состоятельность. В этом вопросе он не сможет с ним тягаться. Скорее всего, именно этот богатый папик отстегивает мадемуазель Скрипковской денежное пособие. Потому что одеваться так, как одевается она, на зарплату опера невозможно. Вещи, которые она носила, не бросались в глаза, но были элегантны, стильны и сплошь известных брендов. Он, который сам любил одеваться со вкусом, понимал толк в вещах.

Он молча, маленькими глотками пил воду, не глядя в ее сторону. Это был замечательный ход. Если бы он стал искать у нее сочувствия прямо сейчас, когда ее тронула его речь, то непременно бы проиграл. Но он был опытен, умен и хитер. И его IQ вплотную приближался к показателю организованного несоциального типа. Однако он был вполне социален, весьма организован и ставил перед собой вполне реальные цели. И, как правило, достигал их.

* * *

– Дядя, а что вы тут делаете?

Игорь Лысенко удивленно посмотрел вниз. На вид малышке было не больше двух с половиной – трех, но голосок у нее был весьма требователен, да и слова она выговаривала на удивление четко.

– А почему вы сидите на детской скамеечке?

Ну, что ей сказать? Что кто-то зачем-то убрал от подъезда весьма удобную лавочку, на которой он мог бы расположиться с бульшим комфортом, чем на мелком детском инвентаре? Он со вздохом встал и перебрался в машину. В ней было слишком душно, и отсюда плохо просматривался подход к подъезду. Он распахнул дверцу, чтобы обеспечить себя притоком свежего воздуха, и с хрустом развернул газету.

– А это ваша машина?

Смешная малявка встала на цыпочки и с интересом заглядывала внутрь.

– Моя, – признался он, разглядывая девчушку.

Действительно, совсем кроха. Тонкие белокурые волосики были коротко подстрижены, и никаких украшательств, вроде бантиков или заколочек, в ее спартанской прическе не было. Да и одета она была скорее как мальчишка. Синий джинсовый комбинезон, желтый свитерок и такие же желтые, без затей, спортивные тапки. Наверное, родители мечтали о сыне. А вот ему, например, больше по душе была бы дочь… наверное.

– Большая, – уважительно сказала малявка. – А вы теперь здесь будете сидеть?

– Здесь.

– А вы очень заняты?

– Ну, не слишком, – он пожал плечами.

– А вы не хотите покатать меня на качелях? А то они тяжелые, и я сама не могу…

– Давай, – обрадовался он. Родители вернутся неизвестно когда, а эта смешная белобрысая пигалица ему весьма нравилась. – Давай мне ручку!

– Нельзя давать ручку незнакомым людям, – строго сказала она.

– Понял, – согласился он. – Не буду.

Качели действительно были слишком высокими и громоздкими для такой крохи. Она безуспешно подпрыгивала, трогательно напрягая под свитерком узкую спинку, и цеплялась за поручни, пытаясь усесться на сиденье, а он стоял рядом и наблюдал. Наконец не выдержал:

– Давай-ка я тебя подсажу!

– Ну ладно, – сказала она и чинно позволила проделать с собой все необходимое. Потом поправила сползшую лямку комбинезона, покрепче уцепилась ручонками и велела: – А теперь качайте меня сильно-сильно!

Он усмехнулся и стал легонько толкать конструкцию, следя за тем, чтобы его невесомая подружка не слетела с сиденья. Но уже через минуту та недовольно сказала:

– Я же просила сильно-сильно!

– Ты держишься? – спросил он совсем как заботливый папаша.

– Ну конечно держусь! – ответствовала девчушка, и он стал раскачивать ее сильнее. Временами он так забывался, что его подопечная начинала повизгивать и заливисто смеяться. Наверное, он все-таки качал так, как было нужно.

– У тебя голова не закружится? – спросил он минут через пятнадцать.

– Нет, не закружится! – Она пролетала мимо, обдувая его приятным ветерком, и ее легкие детские волосики совсем растрепались. Однако мордаха была такой довольной, что он на время даже выбросил из головы все свои заботы: индюков, маньяка, а также постоянные разборки и выволочки, которые устраивали ему родители, не понимавшие, что мальчик уже вырос. И зачем им нужно, чтобы он непременно остепенился и обзавелся семьей? Что он может дать семье? И какая семья стерпит его хроническое отсутствие, особенно в выходные, которых у него почти никогда не бывает… Наблюдая, как радуется эта кроха, он тоже непроизвольно начал улыбаться.

Однако она покачалась еще немного и вскоре распорядилась:

– Хватит! Другим тоже покататься надо, – пояснила она, и тут только он заметил рядом еще одного карапуза, который, нетерпеливо вытянув шею, ждал, когда же вожделенный аттракцион освободится.

– Тебя тоже покачать? – спросил он. Родители где-то застряли, и, видимо, надолго, так что свободным временем он располагал.

– Его мама покачает, – ревниво сказала девчушка. – А ты иди со мной!

– Какая у вас дочка строгая! – улыбнулась ему молодая женщина.

– Теперь я буду по лестнице лазать, а ты внизу стой. Если я буду падать, ты будешь меня ловить.

– Хорошо, – легко согласился он. – Только ты не падай!

– Я никогда не падаю! – заверила она.

С быстротой и проворством обезьянки она поднялась на внушительную для такой мелкой особи высоту, а потом, ловко перебирая руками и ногами, стала карабкаться по выгнутой дугой конструкции, соединяющей две вертикальные лестницы. Он, встревоженный тем, чтобы девчушка действительно не упала, перемещался внизу, задрав голову, параллельно вектору ее движения, и, когда она достигла второй лестницы, облегченно вздохнул.

– Здорово? – спросила она, усаживаясь на верхней перекладине.

– Здорово! – согласился он.

– А ты так не умеешь! – Она вдруг повисла на лестнице вниз головой.

Он охнул и попытался ее ухватить. Она довольно рассмеялась и велела:

– Теперь снимай меня! Слезать неинтересно…

Он аккуратно подхватил и поставил эту егозу на землю. Весу в ней совсем не было – похоже, она вся состояла из свитерка, комбинезона, облачка волос и главной составляющей – независимого характера. Она стояла, рассматривая свои ладошки, которые от лазания стали совсем грязными.

– Руки помоем? – предложил он.

– Зачем? – пожала плечами его спутница. – Я их в рот тянуть не буду. Просто поцарапалась. Но это ничего, это не болит. А хочешь, мы сейчас пойдем песок копать?