Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

– Не нужно, – кивнула Анна. – Публика и так будет смотреть не на сцену, а на тебя.

Катрин испугалась:

– Так, может, снять эту диадему?.. Я совсем не хочу привлекать внимание посторонних…

– Не снимай, – остановила ее Жики. – Она словно сделана для тебя! Если б ты только знала, кто мне ее подарил…

– Кто? – заинтересовалась Анна. Не секрет, что Жики когда-то крутила романы со многими известными людьми, среди которых были политики, кинозвезды и даже некая титулованная особа.

Жики не успела ответить, так как раздался звонок в дверь.

– Это наверняка Джош, – сказала Анна и бросила последний взгляд в зеркало, поправляя гладкую прическу. На пороге гостиной возник молодой мужчина высокого роста, с короткими светлыми волосами, с правильными чертами лица, с типичной американской улыбкой в тридцать два зуба. В отличном смокинге. И с пиратской жемчужной серьгой в левом ухе.

– Леди, я опоздал? – его голос звучал приглушенно, словно немного простужено.

– Чуть, – проронила Анна. – Но это не страшно. Джош, позвольте вам представить мою подругу Катрин.

Катрин неторопливо повернулась лицом к гостю. На нее смотрели светло-карие глаза – внимательные и немного ошеломленные.

– How do you do?[37]– Почему-то по ее спине пробежали мурашки, а легкий пушок на руках встал дыбом.

– Вам кто-нибудь говорил, что вы невероятно красивы? – спросил он также по-английски, не отрывая от нее взгляда.

– Вы первый, сэр, – Она усилием воли заставила себя улыбнуться так, чтобы улыбка не получилась кривой.

– Она врет, – нахально заявила Анна.

– Не сомневаюсь, – фэбээровец все еще напряженно глядел на растерянную женщину. Его пристальное внимание уже выплескивалось за рамки приличий. Катрин становилось все более и более неуютно. Наконец, он протянул руку Жики, и она охотно на нее оперлась.

У подъезда их ждал огромный темно-синий BMW с водителем.

– Неплохо живут сотрудники ФБР, – не преминула съехидничать Катрин, располагаясь на заднем сидении вместе с Анной и Жики.

– Это арендованный автомобиль, – агента, казалось, отнюдь не обескуражила ее язвительная фраза. Он даже не обернулся, и Катрин видела только его коротко стриженый, у дорогого парикмахера, затылок и элегантную шею над атласным отворотом смокинга.

Анна, не меняя строгого выражения лица, пихнула подругу локтем в бок. Та ответила ей тем же. В переводе на обычный язык это означало: «Ну как он тебе?» «Обалдеть! Но при чем тут я?»

Катрин поднималась по широкой лестнице фойе, приподнимая подол длинного платья, больше всего боясь навернуться на виду у всего парижского бомонда. За их колоритной четверкой действительно следили внимательные, и порой ревнивые глаза, которые чаще всего останавливались на Анне – многие признавали в ней знаменитую балерину и произносили ее имя – то не стесняясь, громко, то завистливым шепотом. К ним подходили люди, здоровались с Анной и старой дивой, которая тоже была личностью узнаваемой.

– Жики! – услышали они чуть дребезжащий голос. – Carissima![38]

– О черт, – выругалась тангера вполголоса. – Только его не хватало! – однако торопливо приклеила к тонким губам милую улыбку – приветливую до такой степени, что ее едва ли можно было назвать искренней. К ним, вальяжно опираясь на трость, направлялся осанистый старик, сжимая изуродованными подагрой пальцами хрустальный набалдашник.

– Винченцо! – Жики кивнула, но старик потянулся к ней, и она была вынуждена три раза приложиться к его морщинистой щеке.

– Ты все так же хороша, – заявил старик, достаточно бесцеремонно ее оглядывая. Жики поморщилась, и это от него не ускользнуло, – И все так же упряма! Ничего не меняется, а?

Он обвел взглядом ее компанию. – Какие прекрасные дамы! Восхитительные розы! Представь меня, carissima!

Его игривые слова прозвучали, однако, скорее как приказ, а вовсе не просьба. Жики надменно поджала губы:

– Винченцо, ты все тот же старый ловелас. Действительно, ничего не меняется. Ладно, черт с тобой! Анна Королева, моя русская подруга.

– Piacere![39]– старик приложился к руке Анны, которая протянула ее, словно загипнотизированная его пронзительным взглядом.

– Дорогая, это команданте Росси, мой старинный приятель.

Жики не представила старика по имени, и тот, заметив это, кисло усмехнулся. Потом перевел взгляд на Катрин: – Еще одна русская роза?

– Подруга Анны Катрин, – неохотно пояснила Жики. – Познакомься, дорогая!

Старикан бесцеремонно оглядывал Катрин, словно она редкость, достойная его пристального внимания.

– Где ты их находишь? – поинтересовался Росси так, словно речь шла не о молодых женщинах, а о произведениях искусства – с одной стороны – драгоценных, а с другой – неодушевленных.

Анна переглянулась с подругой, и от Жики не укрылось возмущенное выражение ее лица. Поэтому она объявила:

– Винченцо, тебя заждались твои спутники, – и кивнула на трех амбалов в смокингах, застывших чуть поодаль. – Племянники?

– Да, взял на воспитание, – не моргнув глазом, заявил старик. – Ничего от тебя не скроешь. – Однако, до встречи, carissima. Дамы! – откланялся он галантно и направился прямиком к ложам бенуара. Амбалы потрусили за ним, не отставая не на шаг.

– Слава богу, – пробормотала тангера.

– Мафия? – лениво поинтересовался Джош.

Жики прикрыла веки. – Я не стала представлять вас, мой друг, дабы не травмировать старого padrino[40], – сказала она.

– Разумно, – кивнул Джош. – И весьма предусмотрительно.

– Зато сейчас я познакомлю вас с графиней Изабель де Бофор. Она внучка моей старинной подруги, – к ним приближалась молодая дама в совершенно невероятном платье, словно сплетенном из стекляруса, светловолосая, с прической «паж», почти без макияжа. Она клюнула Жики в пергаментную щеку, улыбнулась Анне и Катрин, и стрельнула взглядом в сторону американца.

– Мадам Королева, я поклонница вашего таланта, – искренне сказала она. – Когда мы увидим вас на сцене Opera de Paris снова?

– Не скоро, – скрывая сожаление, ответила Анна. – В декабре я открываю Показы Школы танцев Балета Гарнье[41]. Буду рада вас видеть.

– Обязательно, – горячо пообещала графиня. Она улыбнулась Катрин и снова покосилась на их спутника.