(Не) идеальный брак - Артелина Грудина

– Хорошо. И где они? – Лара скрестила руки на груди, отчего полотенце натянулось еще сильнее.

– Кто? – не понял я, смотря на чудесную картину – ложбинку между двумя холмиками.

– Мои розы! Ты ведь их занести хотел.

– Ах, да, розы. Они в машине!

– Прекрасно. Тогда неси их сюда.

– Я сейчас. Мигом!

Перепрыгивая через две ступеньки, словно снова стал студентом, я летел на всех порах к машине, напрочь забыв о лифте. Плюхнувшись на сидение, полез в бардачок за подарком, который купил Ларе в тот день, когда ехал мириться. Розы тоже лежали рядом. На все про все я потратил не больше пяти минут, но дверь мне больше не открыли.

– Лара, я не уйду. Открой!

– Я тебя не впущу! – глухо через дверь, но твердо заявила жена.

Я не менее решительно сбросил с себя пиджак и расстелил его на пороге ее квартиры.

Вспомним студенческие годы. Мне не впервой спать черти где. Хотя я искренне надеюсь, что Лара смилостивиться и пустит меня в квартиру.

Все надежды умерли где-то через час, но уходить я и не подумал. Во-первых мне важно увидеть Лару. Во-вторых, хочу, чтобы она знала, что я нигде не «снимаю стресс». В третьих, я ведь дал слово. Пусть знает, что я настроен решительно, отступать не собираюсь и готов на испытания! Любые. И просидеть ночь возле ее двери вообще не подвиг, для меня уж точно.

Вот пробраться к ней в палату, когда ее положили на сохранение с Дашкой было подвигом. Холод, снег, мороз, а я по пожарной лестнице с розой в зубах. Ух и перепугалась Лара, когда увидела меня в окне, на карнизе третьего этажа. Зато как сладко мы спали в обнимку на узкой кровати! А ведь тогда мы были по-настоящему счастливыми.

Я только помогал отцу, входил в курс дела. Мотался конечно знатно, но времени на семью тогда было больше. С Каринкой я так уже не возился, как с Дашкой. Памперсы ей особо и не менял, но вот со старшей дочкой каждый вечер домой бежал к семи – у нас было купание!

Черт, я ведь все это с Каринкой пропустил. Если Дашкины победы воспринимались как личная награда, то слушая по телефону отчеты Лары, я лишь кивал и вяло хвалил девчонок. А ведь с Дашкой требовал от Лары подробного отчета!

Кажется, я накосячил сильнее, чем думал.

Проснулся я от резкой боли в носу. Мать моя женщина! Кровь залила половину лица.

– Женя? Женечка! О, Боже!

Лара тут же потащила меня в ванную. Я даже не понял, как очутился у нее в квартире.

– Ты, что делал под моей дверью? – возмущалась жена и обеспокоенно крутилась около меня: ладошкой смывала кровь, мягко, но уверенно задрала мою голову вверх, чуть потянув за волосы, ловко свернула ватку и засунула в ноздри.

– Спал. – счастливо улыбнулся я, видя в ее глазах тревогу. Пальчики застыли Лары у меня на лице, а брови нахмурились.

– Зачем?

– Я ведь сказал вчера, что не уйду.

Осторожно, как самый опытный сапер, я положил руки на талию жены.

– Женя! – возмутилась она, но я ловко сыграл головокружение и тихо прошептал, что кажется мне плохо.

– Сейчас, сейчас. Пошли приляжешь.

Лара сама потянула меня в спальню. Конечно, переводить все в горизонтальные разговоры я не стану, хотя безумно хочу этого, но оставить свой запах на ее подушках…

– У тебя вся рубашка в крови. Снимай, я сейчас быстро застираю! – раскомандовалась моя супруга и тут же принялась расстегивать пуговицы. Что же она со мной делает? Я сейчас с ума сойду от желания! Главное смотреть ей в глаза, а, нет, поздно! Взгляд уже нырнул в вырез полупрозрачной блузки.

Ох, какой кружевной лифчик. Я его помню! Там еще застежка спереди спрятанная за большим камушком. Руки сами потянулись к Ларе.

В последнюю секунду я успел совладать с собой и вместо того, чтобы начать раздевать жену, просто заправил выбившуюся тяжелую прядь её каштановых волос за ушко. Даже щечку ее не погладил, хотя хотелось до жути. Сейчас главное не спугнуть, не напомнить, что я ей противен, не показать своим поведением, какой я мудак.

– Лар, да брось ты ее!

– Куда? – не поняла Лара.

– Да в мусорку. – махнул я рукой.

– Ну, уж нет. Это, между прочим, моя любимая рубашка, мы с тобой ее покупали в Париже. Да и кровь, если сразу застирать холодной водой, то отмоется. Ты тут лежи, не дергайся, а я быстро.

И так, я полуголый, с подбитым носом на шелковых простынях и один.

Вода в ванной зашумела, и я даже слышал негромкие причитания жены. Кажется, она ругала сама себя. Только не ясно, из-за пятна на рубашке или за то, что впустила меня на свою территорию.

Я приподнялся на локтях и огляделся. Спальня была просторной, светлой и пустой. В ней пока еще не чувствовалась Лара. Взгляд зацепился за фоторамки, которыми были заставлены комод, прикроватная тумбочка и даже туалетный столик. На снимках были только мои девочки и все эти фото явно сделаны в мое отсутствие. Черт, я даже знаю кем! Этот гад специально наставил их, чтобы напоминать Ларе, сколько я пропустил, и как классно они умеют проводить время без меня! Блин, мало я вчера ему врезал!

Похлопав по карманам брюк, я нашел портмоне и достал из нее нашу с Ларой фотку. Она была небольшого размера и в некоторых местах помята, но на ней мы были счастливы и влюблены.

На прикроватной тумбочке валялся Ларин блокнот и ручка. Удача просто благоволила мне.

Что написать на обороте я не думал ни минуты.

«Will you be my world?»

Именно этой фразой я сделал ей четырнадцать лет тому назад предложение.

Как жаль, что я забыл во всей этой жизненной гонке, что именно Лара и есть мой мир.

Фото я сунул в уголок фоторамки. Теперь, когда Лара будет засыпать или просыпаться, этот снимок станет напоминать о нас. О всем том хорошем, что мы пережили.

– Ну, вот и все. – Лара зашла в комнату. – А ты почему поднялся?

– Мне уже лучше. Спасибо тебе за заботу.

– Это ведь я тебе нос разбила. Оказать первую помощь – самое малое, что я должна тебе.

– Ты ничего мне не должна, Лар, – покачал я головой и поморщился от боли.

– Женя, я все еще злюсь на тебя. – Зачем-то напомнила Лариса. – Мне все так же тяжело находиться с тобой рядом.

– Понял.

Я встал с кровати и медленно поплелся к двери.

– Жень, давай я тебе дам что-то накинуть…

– Не надо.

Я поднял с пола пиджак, отряхнул его и надел прямо на голое тело.

– Надо их поставить в воду, – Лара потянулась за букетом, на котором ночь в машине отразилась куда сильнее, чем на мне на лестничной площадке. Лепестки роз помялись, и букет потерял былую красоту.