Сладкая жизнь в Париже. Гастрономические авантюры в самом прославленном и противоречивом городе мира - Дэвид Лейбовиц

К счастью, мне удалось прожить во Франции уже несколько лет, прежде чем мне впервые понадобилась полномасштабная неотложная медицинская помощь: однажды в пятницу вечером мне показалось, что у меня сердечный приступ. Я собирался пойти на ужин в честь Дня благодарения, который мы, американцы, вынуждены были отмечать в выходные дни, поскольку все должны работать в четверг. (В конце концов, в Париже это всего лишь еще один обычный день. Кстати, чрезвычайно много американцев спрашивали меня, отмечают ли французы День благодарения, что я нахожу странным. Не особо уверен, что кому-то в голову придет в другой стране зачем-то праздновать открытие Америки.)

Весь день у меня в груди появлялась боль и я чувствовал жжение (вот теперь я точно испугался). Опасаясь худшего, я решил, что должен отправиться в госпиталь, в отделение «Скорой помощи», чтобы попрактиковаться там во всех четырнадцати формах французских глаголов, которые я изучал, прежде чем умру. И я, кстати, так и не освоил их в совершенстве до сих пор.

Вскоре после переезда в Париж мой друг Льюис вручил мне небольшую бумажку и посоветовал: «Дэвид, если ты вдруг когда-нибудь попадешь здесь в больницу, говори им: «Отвезите меня в Американский госпиталь». Будучи американцем, я согласился, что, конечно, лучше оказаться среди соотечественников, в нашем собственном госпитале.

К сожалению, наш госпиталь находится в Нёйи-сюр-Сен, дальнем пригороде Парижа. Который к тому же является самым отдаленным районом города от того места, где в основном живут американцы.

Будучи уверенным, что умираю, я сделал то, что и любой нормальный человек в моей ситуации: включил компьютер и в последний раз проверил свою электронную почту. Затем я перешел на сайт Американского госпиталя, чтобы изучить инструкции, и хорошая новость заключалась в том, что там была бесплатная парковка. Ну, это же совсем другое дело, так что смело можно им звонить. Несмотря на то что я был крайне взволнован, ответившая на звонок француженка говорила мягко и спокойно. На размеренном французском она негромко сообщила мне, что я должен приехать как можно скорее.

Но перед тем как повесить трубку, она переменила манеру своей речи, которая стала звучать уже совсем не так мягко, и добавила на безупречном английском: «И мы не общественная больница. Привезите свою чековую книжку. Или наличные».

Я упаковал сумку со всем необходимым, как и свою чековую книжку, и Ромен повез меня через весь Париж. В наилучших обстоятельствах мы доехали бы примерно за полчаса. Но вечером в пятницу никакие расчеты не оправдывались. Наверное, лучше было поехать на метро, но так как я умирал, мне вовсе не улыбалось провести последние несколько часов своей жизни под землей, среди толпы, в душном вагоне.

Плюс у госпиталя парковка-то была бесплатной. Разве может быть у кого-то лучшее предсмертное желание?

С бешено колотящимся сердцем, я не слишком успокаивался при виде плотной пробки, заблокировавшей все полосы, когда мы выехали на бульвар и все вокруг просто остановилось. Автомобили почти касались друг друга, и, будучи истинным парижанином, каждый водитель сигналил, в полной уверенности, что в результате все машины впереди охотно уступят дорогу, чтобы именно он мог проехать.

Затем случилось худшее из возможного в Париже. Я захотел в туалет. Я, безусловно, не желал, чтобы оправдались худшие опасения моей матери — что ее сын появится в отделении неотложки с нижним бельем в самом ужасном состоянии, так что заставил Ромена съехать к тротуару, когда заметил один из автоматических туалетов, и рванул к нему из «Ситроена».

HORS SERVICE192, гласила надпись в сияющем красном круге.

Zut!193 194

Я запрыгнул обратно в машину, напряженно скрестил ноги, и мы проехали еще несколько кварталов, пока я не заметил следующий. Подбежал к нему. И снова HORS SERVICE. Merde!1"

«Хм, может просто использовать la belle France? Или подождать и найти еще один?» — думал я, исполняя что-то вроде танца агонии на тротуаре. К счастью, в третий раз мне повезло и следующий туалет работал, так что моя мать может спать спокойно.

Когда мы наконец приехали в больницу, я обнаружил, что парковка вовсе не была бесплатной, и почасовой тариф чуть не вызвал у меня полную остановку сердца. Хорошо хоть предупредили привезти с собой чековую книжку. В тот момент у меня действовала частная медицинская страховка одной американской компании. Ромен был очень удивлен, когда я спросил: «Тебе возместят деньги за парковку?»

(И меня еще спрашивают, почему я живу во Франции.)

Из-за моей, доставшейся от матери, бережливости, свойственной истинному янки, мы стали искать место для парковки на улице. Сердечный приступ мог подождать.

Припарковавшись и пройдя в приемный покой, мы сидели в ожидании врача, и Ромен снова удивился, когда увидел висящий на стене прайс-лист клиники, напечатанный большим буквами.

Первый врач, который меня осматривал, как и ожидалось, была американкой, и мы немного поболтали на родном языке, прежде чем она перешла к серьезным вопросам. Ромен, не говорящий по-английски, был весьма изумлен, почему мы смеемся, как старые друзья после долгой разлуки. Французские доктора, видимо, не смеются вместе с пациентами. Только над пациентами.

Врач ушла, а вместо нее пришел француз-медбрат, усадивший меня в кресло и зафиксировавший в нем, что почему-то вызвало ностальгию по Сан-Франциско. (А может, это вся жизнь проносилась перед моими глазами?) Он прикрепил к моему обнаженному торсу и ногам какие-то липкие маленькие штуковины, по непонятным причинам явно хранившиеся в морозилке — вот тут-то я понял, что меня действительно следовало привязать к креслу. После того, как были повернуты какие-то рычажки и прозвучали зуммеры, пришла главный кардиолог. Причем она почти не говорила по-английски, что шло вразрез с идеей больницы чисто для американцев. Особенно с такими ценами.

Изучив распечатку, она объявила, что все хорошо и это, вероятно, был просто приступ паники. Так что можно вздохнуть с облегчением, потому что мне предстоит прожить еще много лет. Ремни сняли, и я был свободен. Приветливый кассир в превосходно сшитом модном костюме и галстуке также явно обрадовался тому факту, что я остаюсь в живых, особенно после того, как я подписал и передал ему чек с такой суммой, что глаза Ромена чуть не вылезли из орбит. Хорошо хоть мы были в госпитале, хотя я и не уверен, что там принимают французов. Разве что те захватили с собой чековую книжку.

* * *

После полученного опыта, когда несколькими месяцами спустя врач порекомендовал мне вышеупомянутую операцию на ноге, я решил отправиться туда, куда и французы: а la clinique frangaise195.