Охотник - Камли Брайт

Было очень интересно наблюдать за выражением ее лица. Невозмутимость и профессионализм, воспитанные с детства, позволили служительнице, во-первых, в мгновение ока по достоинству оценить обстановку: разбитое окно — камень — целый и невредимый хозяин; во-вторых, не кинуться Найлу на шею и не разрыдаться от радости, что все обошлось.

— Нефтис, оставь нас, — мягко попросил Найл. — Я занят. Для всех, кроме Дравига: если он появится — доложи немедленно. Еще… — Нефтис замерла на пол-движении, — передай госпоже Сайрис, пусть не беспокоится, я зайду к ней попозже сам.

— Да, мой господин, — сейчас глаза служительницы были безукоризненно неподвижны.

Как только за ней закрылась дверь, Найл почти рухнул на ковер.

Удивительно, сколько сил на этот раз потребовала от него полная сосредоточенность. Вот теперь ему действительно захотелось есть. Лепешки, конечно, уже остыли, но Найл придвинул к себе блюдо и накинулся на них так, словно ничего не ел, по крайней мере сутки.

— Ну ты, даешь, тебя что, здесь совсем не кормят? — со смешком поинтересовался Вайг. Похоже, он наконец начал приходить в себя и потянулся за графином, собираясь ускорить этот отрадный процесс.

— Угу, — согласился Найл, показывая, чтобы заодно меда налили и ему. — Ага.

Если первый нечленораздельный звук соответствовал согласию, то второй, по всей видимости, должен был означать удовлетворение. Вайг покачал головой:

— Ты чего это, теперь еще и говорить разучился?

— Сейчас, — поскольку разговор предстоял не из приятных, Найл невольно тянул время, но Вайг нервничал, и надо было начинать, тем более, что неожиданная вспышка голода наконец-то прошла. — Другое дело, — Найл удовлетворенно похлопал себя по животу. — А я ведь вот о чем хотел тебя спросить: почему ты приехал именно сегодня? Почему ты, вообще, вдруг решил приехать?

— А ты можешь мне объяснить, что тут у вас творится? — в свою очередь поинтересовался Вайг, проигнорировав обращенный к нему вопрос.

— Как видишь, стараюсь разобраться.

— Ну и…

— Кто-то пытался тобой управлять.

— Да уж догадался, — Вайг избегал смотреть брату в глаза.

— Когда?

— Догадался — совсем недавно, а вот с какого момента… Кстати, думаешь, это тоже их работа? — Вайг кивнул в сторону разбитого окна.

— Скорей всего. И, кажется, не особенно старались попасть. Как и позавчера, — Найл слишком хорошо понимал, каково сейчас брату, но он являлся единственной ниточкой, ведущей к Неизвестному. По счастью, Вайг все понимал.

— Я — еще куда ни шло, но если они смогли справиться со смертоносцем, я тебе не завидую, — и он наконец снова посмотрел прямо на брата.

— Нужно это проверить.

— Пойдешь к паукам?

Найл поморщился: он не любил, когда смертоносцев называли так, но подумал, что с Вайга на сегодня довольно.

— Да, только сначала дождусь Дравига…

* * *

Сколько Найл ни старался, так что-то и не смог припомнить, доставило ли ему хоть однажды посещение обиталища смертоносцев удовольствие. Разве тот памятный день, когда Смертоносец-Повелитель признал в нем посланника Богини и передал власть? Возможно, но сначала пришлось пережить нечеловеческое напряжение и даже отчаяние: спектакль, разыгранный Смертоносцем-Повелителем, потрясал своей изощренной жестокостью.

В зал ввели связанных Вайга, Сайрис, не пожалели даже малышек Руну и Мару — конечно, не настоящих, а лишь тряпичные куклы в надвинутых на лицо капюшонах с прорезями для глаз. Однако сходство было настолько сильным, что в первые минуты Найла удалось ввести в заблуждение. Но все равно, даже когда он понял, что это не живые люди, а манекены, «убийство» Вайга выглядело страшно: слишком правдоподобно хрустели кости, закапала из изломанных рук и ног кровь… Усугублялось происходящее также и тем, что Смертоносец-Повелитель, пользуясь своей силой заставлял Найла и произносить смертный приговор, и выбирать жертву… Богиня Нуада вмешалась позднее…

Так было во второй раз, а впервые Найл попал в это мрачное здание сразу по прибытии в город пауков, но все происходившее там отпечаталось настолько ярко, что ощущения свои не забыл до сих пор. Сначала его охватил прямо-таки панический ужас, казалось, смерть неминуема и надеяться на спасение бесполезно. Он, Найл, повинен в смерти паука, и сейчас его постигнет заслуженная кара. Однако воспоминания о былом величии людей неожиданно дали силы и помогли преодолеть страх.

Где-то там, глубоко-глубоко в мозгу что-то оставалось твердым и непреклонным — непоколебимая уверенность в себе, невероятная мощь, некий сгусток оптимизма, сконцентрированный в точку. Оказывается, оно присутствует всегда, но проявляется в критический момент, становясь непреодолимой преградой для вмешательства извне.

К Найлу в считанные секунды вернулось спокойствие, а когда восстановилось равновесие, то происходящее уже не представлялось столь ужасным. Стало совершенно ясно: если бы Смертоносец-Повелитель по-настоящему хотел его уничтожить, он не стал бы играть с ним, как это делал сейчас: то отрывал от пола и поднимал в воздух, то сжимал с такой силой, что становилось нечем дышать.

Как ни странно, подобные попытки запугать, полностью лишить жертву силы воли, приводили к обратному результату: боль, которую испытывал Найл, помогала ему избегать прямого контакта с нападавшим.

Нет, убивать Найла не собирались — всего лишь прощупывали, изучали, потому что живой он гораздо интереснее.

Смертоносец-Повелитель был настолько уверен в безграничности своей власти над Найлом, что совершил ошибку, отпустив пока человека, чей ум показался ему развитым немного выше нормы…

Еще одно яркое воспоминание — суд над шестью смертоносцами, продолжавшими, несмотря на запрет, преследовать и поедать людей. Это посещение во многом стало для Найла своего рода откровением: он был впервые введен в общую сеть сознания пауков и наконец понял, каким образом осуществлялся контакт между ними. У пауков не было имен, и узнавали они друг друга по индивидуальному телепатическому импульсу. Кстати, тогда же выяснилось, что смертоносца невозможно казнить, если он сам считает себя невиновным, и неудивительно: его боль почувствуют все находившиеся с ним в контакте пауки. Они будут просто вынуждены разделить чужие страдания. Так вот, один из приговоренных ни за что не захотел признавать себя виновным, и как ни настаивал Смертоносец-Повелитель, как ни давили — в прямом смысле — на него сородичи, не пожелал расстаться с жизнь, предпочтя позор смерти. В конце концов, сопровождаемый презрительными взглядами, смертоносец был изгнал из зала заседаний и из города вообще.

«Отныне ты вне закона, и теперь с тобой может расправиться любой, кто пожелает. Я это разрешаю…» — такими словами проводил его Смертоносец-Повелитель…

Черный фасад здания, как всегда, настроения не прибавил. Найл знал, что ему сейчас предстояло нырнуть из солнечного весеннего дня в пыльный полумрак затянутых тенетами помещений. Тем более, что правителя там не очень-то желали видеть. Атмосфера, пусть сдерживаемого, но все же осуждения, проявилась сразу, как только по безмолвному приказу Дравига распахнулись обе створки высокой массивной двери. Однако Найл, словно бы ничего не замечая, упрямо двинулся вверх по черной мраморной лестнице.