Темна египетская ночь - Дия Гарина

На лице у Андрея действительно было написано многое. Особенно ярко – жгучее желание закатать господина Ашрафа Салеха в асфальт. Но вот чего там однозначно не было написано, так это удивления. Он знал.

– Папа, – Рита медленно подошла к Андрею и, опустившись на ковер, обняла его колени, – Ты все равно мой папа, что бы этот олигарх ни говорил. Расскажи мне все. Не бойся. Я уже большая девочка, я пойму. А если не скажешь, я просто с ума сойду. И что ты будешь делать с буйно помешанной дочерью?

Андрей со вздохом накрыл своими ладонями ее подрагивающие руки и грустно улыбнулся.

– Ты мной с детства вертела как хотела, разве я могу тебе отказать?

Это было сказано так, что я не выдержал и отвернулся. Смотреть, как Андрей будет с мясом отрывать от сердца куски семейной тайны, намертво вросшие в плоть и кровь за двадцать долгих лет, было выше моих сил. И потому я уставился на Ашрафа, у которого при виде этой трогательной сцены слегка перекосилось лицо.

– Как ты уже, наверное, догадалась, все произошло двадцать три года назад, – Андрей говорил с Ритой так, будто кроме них в комнате никого не было, – Я тогда в Мытищах жил. А вернее сказать, мотался по приятелям после скандального развода. Недельку у одного поживу, недельку у другого. Из всех вещей со мной только пара рубашек была и смена белья. Остальное на мне. Да еще ненаглядная «Ява» в гараже у Мишки Бутурина стояла. Днем… А ночью везла меня подальше за город, помогала разогнать печаль-тоску. Ох, и гонял я тогда! Как только не убился, до сих пор не пойму. И вот однажды несусь я по какой-то грунтовке, чтобы гаишникам не попасться, и вдруг вижу, идет по обочине девушка. Вся в белом, и даже светится как будто слегка. Ну, думаю, вот еще одно приведение мне навстречу шагает. Там как раз кладбище недалеко было, а я к тому времени уже в оккультных науках разбирался, да и в «тонкий» мир начинал потихоньку хаживать. В общем, решил, что покойницу вижу, и сердце от жалости зашлось. «Такая молодая, – думаю, – Ей бы жить и жить». Я даже скорость сбросил, хотел ее лицо получше разглядеть. А девушка возьми да и упади, чуть ли не под колеса. Я, конечно, по тормозам и к ней. Гляжу, а она без сознания. И прямо у меня на глазах белый подол кровью пропитываться начинает. Вот тогда я и струхнул: понял, что живой ее до больницы не довезу. Пришлось кое-чем из своего экстрасенсорного арсенала воспользоваться. И хотя опыта целительского у меня на тот момент почти никакого не было, особенно по вашим женским делам, но уж очень жалко мне ее стало, такую молоденькую. Все, что имел, в нее вбухал. Кровотечение-то остановил, а сам еще целый час не мог с земли подняться. Потом все-таки взгромоздился на мотоцикл и повез ее до ближайшей больницы, с рук на руки врачам передал. Они еще долго удивлялись, что при такой кровопотере девушка живая осталась и беременность сохранила. Меня ангелом хранителем назвали, говорили, что вовремя ее подобрал, иначе… Я не стал ничего объяснять, все равно не поверили бы, да только утром пришел проведать свою крестницу. Так мы с твоей мамой и познакомились. А потому как других знакомых у нее поблизости не оказалось, то пришлось мне передачи ей носить и работать внештатным психотерапевтом: выслушивать историю о том, как встречалась она с одним красавчиком, и как он ей от ворот поворот показал, едва о беременности услышал. Вот потому-то и брела Надя, не разбирая дороги, куда глаза глядят. К родителям в родной поселок возвращаться – житья не будет, кумушки заклюют мать безмужнюю. А в Москве ее, лимитчицу, из общежития с ребенком запросто выгнать могут. Короче, настоящая «Москва слезам не верит». Нет, Ритыч, ты не думай, она не жаловалась. Просто ей нужно было с кем-то поделиться, пусть даже с бородатым рокером, от которого вся больница бензином пропахла. А бородатый рокер ходил к ней, ходил; передачки носил-носил, и очень скоро понял, что жить без нее не может. И она тоже что-то такое поняла. Короче, закрутилось у нас так, что все Мытищи вздрогнули и облегченно вздохнули только тогда, когда мы после свадьбы к моим старикам на Север подались. Мы никогда не говорили с Надей о твоем отце. Она молчала, я не спрашивал. Не хотел раны бередить. Да, в сущности, мне было глубоко наплевать. А когда ты родилась, вообще не до разговоров стало. Пеленки, распашонки, соски, ну, и так далее, тебе это еще на себе испытать предстоит. Так вот, с самого рождения все наши друзья называли тебя «папиной дочкой». Потому что, с какой стороны не взглянуть, а тебя будто под копирку с меня сняли. Мы с твоей мамой долго удивлялись, пока я не прочел о том, что при определенных энергетических воздействиях на плод можно такое с геномом ребенка сотворить, – мать моя женщина! Вон у нас в Приморье один китаец опыты ставил. Изобрел устройство, которое могло передавать его энергию другим объектам, и решил на пробу облучить ею куриные яйца. И что вышло? Цыплята из них вылупились покрытые вместо желтого пушка жестким черным китайским волосом. Вот так. Думаю, когда я твою маму спасал, своей энергией накачивая, получилось тоже самое. И ничего удивительного нет в том, что даже в Париже у генетиков волосы дыбом встали. Так что, как справедливо заметил, наш многоуважаемый господин Ашраф, будь он не ладен, у тебя и в самом деле два отца. Такая вот у нас «Санта-Барбара» получилась.

– Ой, папочки, – всхлипнула Рита и, уткнувшись носом в колени Андрею, тихонько заплакала, даже не заметив, какой буквальный смысл приобрела ее любимая присказка.

– Не могу похвастаться, что все понял из ваших объяснений, – вмешался Ашраф, – кроме того, что вы утверждаете будто обладаете какими-то чудесными способностями. Наверное, придется поверить вам на слово. Хотя, в сущности, это ничего не меняет. Рита – моя дочь, и останется со мной в Египте.

– Что-то поздновато в тебе отцовские чувства проснулись, – хмыкнул Андрей.

– Только не надо иронии, – Ашраф поморщился, как от зубной боли, – Я не такой уж подлец, каким вы меня предпочитаете видеть. Аллах ведает, я собирался жениться на Наде, но отец не дал согласия на этот брак. Вам не понять, что такое для мусульманина родительское благословение. Я не мог ослушаться отца. И дело вовсе не в том, что он мог лишить меня наследства, просто у нас на Востоке еще помнят, что такое сыновнее почтение и послушание. А когда через три года отец умер, я сделал все, чтобы найти Надю, но ничего не смог узнать ни о ее судьбе, ни о судьбе ребенка. Я очень признателен вам, господин Дементьев, за все, что вы делали для моей дочери в течение этих долгих двадцати лет. Но, согласитесь, что теперь вам больше нечего ей дать. В отличие от меня. Я могу бросить к ее ногам весь мир, а вы не в состоянии даже купить Рите отдельную квартиру, чтобы она хотя бы немного могла отдохнуть от ваших пьянок.

Андрей побледнел и, бросив на господина миллионера испепеляющий взгляд, уже собрался выложить все, что о нем думает, но Рита быстро приложила пальчик к его губам и, покачав головой, гордо заявила:

– Пусть говорит, что хочет, это все равно ничего не меняет. Я люблю тебя, папочка, а он со своими миллионами пусть катиться к чертям собачьим. Лучше у нас на кухне под столом спать, чем жить с ним в этом Египте. Даже во дворце…Отвратительная страна!

– Очень жаль, Рита, что ты такого мнения о родине своих предков, тем более, что тебе придется прожить здесь жизнь. Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя? – усмехнулся Ашраф Салех, – А вы, господин Дементьев, сегодня же будете отправлены в Хургаду и посажены на первый самолет, вылетающий в Россию. Только, прошу, не надо геройства! В случае сопротивления мы найдем возможность доставить вас на борт в не слишком вменяемом состоянии. Вы придете в себя только в московском вытрезвителе, что очень даже соответствует некоторым вашим наклонностям. И не делайте резких движений, иначе у Карима может дрогнуть рука. Нет, стрелять в вас он не будет. Я еще не сошел с ума, чтобы так рисковать жизнью моей дочери, которая опять пытается вас закрыть. А вот в господина Семенова мой племянник выстрелит с большой радостью. Так что сидите тихо, Андрей Григорьевич. Кстати, – Ашраф повернулся ко мне, и, скользя взглядом по моей перебинтованной голове, продолжил, – Раз уж речь зашла о вас, господин Семенов, позвольте и вам выразить свою благодарность. За спасение Риты. Я тут провел маленькое расследование и выяснил, что этот идиот-охранник не услышал моего приказа, и если бы не вы… Поэтому, чтобы не оставаться в долгу, я решил отправить вас на Родину вместе с господином Дементьевым. Надеюсь, вы не будете против?