Вампир Лестат - Энн Райс

Он вновь удивил меня, взяв из кучи два полена и с такойсилой потерев их друг о друга, что по ним побежали маленькие язычки яркогопламени.

Он швырнул их обратно на кучу дров, и она тут же заняласьослепительным огнем, вмиг осветившим сводчатый потолок и стены комнаты.

Вскрикнув от ужаса, я отступил назад. Желто-оранжевыепляшущие языки одновременно пугали и завораживали меня, а жар, который я хорошочувствовал, вызывал непонятные ощущения. Я не боялся сгореть. Скорее, теплобыло столь приятным, что я вдруг понял, как замерз. Во мне все было словно скованольдом, и теперь жар от огня заставлял этот лед таять. Я едва не застонал отнаслаждения.

Он вновь рассмеялся своим сухим, хриплым смехом и принялсяплясать вокруг огня, причем длинные тонкие ноги делали его похожим на скелет сбелым человеческим лицом. Он размахивал над головой руками, наклонялся в разныестороны, приседал и крутился, описывая круги вокруг огня.

– Боже мой! – прошептал я.

Перед моими глазами все плыло и кружилось. Еще час назад,увидев его танцующим таким образом, я пришел бы в неописуемый ужас. Но сейчас,в отблесках пламени, это зрелище завораживало и постепенно увлекало меня.Огненные блики играли на атласе его лохмотьев, на панталонах, на порваннойрубашке.

– Нет! – молил я. – Вы не можете меняоставить!

Я пытался ясно соображать и понять, что именно он мнеговорит. Голос мой самому мне казался ужасным, и я хотел заставить его звучатьтише, нежнее, что больше соответствовало моему состоянию.

– Куда же вы пойдете?

Он оглушительно расхохотался, продолжая все убыстрять иубыстрять темп своего безумного танца, хлопая себя по бедрам, удаляясь от менявсе дальше и разводя руки так, словно хотел обнять пламя.

Самые толстые поленья еще только занимались, но комната ужепоходила на гигантскую печь, выплевывающую в окна клубы дыма.

– Только не в огонь! – воскликнул я, отпрянув иударившись спиной о стену. – Вы не можете уйти в огонь!

Все, что я видел и слышал, захватывало меня и повергало вовсепоглощающий страх. Точно такие же ощущения я испытывал все последние часы. Яне в силах был противостоять или отказаться от них, и они заставляли меня токричать, то плакать.

– Нет, именно это я и могу сделать! – воскликнулон сквозь смех, а потом запрокинул голову, и смех его перешел в протяжныйвой. – Но прежде, мой птенчик, – он вдруг остановился прямо передомной и ткнул в меня пальцем, – ты должен кое-что пообещать. И ты сделаешьэто, мой маленький гордый смертный, а иначе, хотя сердце мое разорвется отболи, я брошу в этот огонь тебя и найду себе другого наследника. Отвечай!

Не в силах произнести ни слова, я молча кивнул.

В отблесках огня я увидел, что руки мои стали совершеннобелыми. И вдруг почувствовал сильную боль в нижней губе, заставившую менявскрикнуть.

Мои глазные зубы уже превратились в настоящие клыки!Почувствовав это, я в панике посмотрел на него, но он наблюдал за мной с хитройулыбкой и словно наслаждался моим ужасом.

– Слушай же. Как только я сгорю, – схватив меня заруку, заговорил он, – и огонь погаснет, ты должен развеять мой прах.Слышишь меня, малыш? Ты должен развеять мой прах! Иначе я могу возвратитьсявновь и в таком виде, о котором я даже думать не хочу. Но запомни мои слова:если ты позволишь мне вернуться еще более уродливым, чем сейчас, я найду тебя,где бы ты ни был, и спалю, чтобы ты стал таким же ужасным, как я. Ты меня понял?

Я по-прежнему не мог выдавить из себя ни звука. И причинойтому был уже не просто страх. Я словно очутился в аду. Я ощущал пощипывание ипокалывание во всем теле и чувствовал, как растут мои зубы. А потому лишьлихорадочно закивал головой.

– Ну конечно. – Он улыбнулся и тоже кивнул, а заего спиной огненные языки уже лизали потолок и почти касались егозатылка. – Это единственное одолжение, о котором я прошу сейчас, когданаконец отправляюсь, чтобы найти ад, если он есть, или обрести сладкое забвение,которого, безусловно, не заслуживаю. И если Князь Тьмы все же существует, ясмогу наконец увидеть его. И плюнуть ему в лицо! Итак. Ты должен исполнить мойприказ. После того как ты развеешь прах, по этому проходу отправляйся в моеубежище. Только не забудь со всей тщательностью поставить на место камень,после того как проникнешь в отверстие. Там ты найдешь мой гроб. В нем ты долженпрятаться днем, не то солнечные лучи сожгут тебя дотла. Запомни, что я сейчасскажу: никто и ничто на земле не в силах лишить тебя жизни, кроме солнца итакого пламени, какое ты видишь сейчас перед собой. Но и то ты умрешь только втом случае, если прах твой будет потом развеян.

Я отвернулся, чтобы не видеть ни его, ни языков пламени. Изглаз моих катились слезы, и я прижал руку ко рту, чтобы не разрыдаться в голос.

Однако он, обойдя огонь, снова подвел меня к вытащенному изстены камню и указал на него рукой.

– Прошу вас, останьтесь со мной, пожалуйста! –умолял я. – Ну хоть ненадолго, хоть на одну ночь! Заклинаю вас!

И снова меня привел в ужас тембр моего голоса, точнее, этобыл совсем не мой голос. Обняв Магнуса, я прижался к нему всем телом. Егомрачное белое лицо казалось мне прекрасным, а в темных глазах его застылонепонятное для меня выражение. Отблески пламени плясали на черных волосах.

Но губы старика вдруг снова растянулись в шутовской улыбке.

– Не будь жадным, малыш. Неужели тебе мало получить отменя бессмертие, да еще и весь мир в придачу? Прощай, сынок. Сделай все, как ясказал. Не забудь о моем прахе! За этим камнем находятся внутренние покои. Тамты найдешь все, что тебе необходимо для безбедного существования.

Я изо всех сил пытался удержать его, но он только смеялсямне в ухо своим хриплым смехом и превозносил мои способности.

– Великолепно! Великолепно! – шептал он. – Атеперь, мой прекрасный Убийца Волков, живи вечно и пользуйся теми дарами,которые получил от меня в дополнение к остальным.

С этими словами он оттолкнул меня от себя с такой силой, чтоя едва удержался на ногах, и прыгнул в самую середину пламени. На какой-то мигмне показалось, что он летит.

Я видел, как он опустился в пекло и пламя охватило егоодежду.

Казалось, он превратился в огромный факел, но вдруг глазаего широко распахнулись, рот раскрылся и стал походить на разверстую чернуюпропасть, зиявшую посреди ослепительного моря огня, а смех стал столь громким ипронзительным, что я не выдержал и зажал руками уши.