Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен - Эммануэль Арсан

— Тина с вами? — снова спросила она.

Она представила себе ребяческое тело молодой англичанки. И ей захотелось войти в него, как входит мужчина, почувствовать, как она вибрирует в ее руках.

— Нет. Она не любит ходить на вечеринки.

— Меня это удивляет, — заметил подошедший к ним Ролан.

— Тина не любит заниматься любовью, — подтвердил Питер.

Жад и Ролан расхохотались.

— У нас есть доказательство обратного, — сказал Ролан.

Он выдвинул ящик и достал оттуда альбом с фотографиями.

— Узнаете?

На нескольких фотографиях изображалась Тина на всех стадиях любви: на одной она была с обнаженной грудью, словно преодолевающей последние остатки сопротивления, на другой — лежала на спине, уже готовая к любовным утехам, на третьей — наслаждалась оргазмом…

Питер недоверчиво изучил их. Его пальцы дрожали. Он выглядел как школьник, которому впервые в жизни показали порнографические картинки.

— Я хочу любить ее, и чтобы все это видели, как с Джиной, — сказала Жад, поглаживая огромный член американца.

— Она очень красивая. Мы все наслаждались ею, — объявил Ролан.

— Она моя, — пробормотал Питер. — Вы не имели права!

— Вы должны привести ее, — потребовал Ролан, — если хотите поучаствовать в наших играх.

И он сделал знак Джине, Бьянке и Берит, которые нежно сплелись на ковре.

— Здесь никто никому не принадлежит, — добавил он.

Ночь была теплая, но тревожная, наполненная шелестом листьев и воем обезьян. Лошади медленно двигались вперед, наступая на папоротники. Вдруг полная луна осветила листву и впереди показалась небольшая бухточка.

— Остановимся тут, — сказал Алехандро, — дальше пойдем пешком.

Они спешились и привязали коней к дереву. В нескольких метрах от них, на краю моря, фосфоресцирующая полоса отступила и двинулась по течению. Это оттуда приходят черепахи. Нужно было быть начеку, стоять молча и не шевелиться.

Джина и Жад рядом с Алехандро напряженно вглядывались в темноту. Им казалось, что камни начинают шевелиться, а на морской поверхности как будто появлялись морские чудовища.

И тут волна, более мощная, чем остальные, захлестнула пляж. Алехандро схватил руку Жад и указал ей на темную массу на песке. Это была первая черепаха, которая оказалась настолько огромной, что походила на потерпевшее крушение судно. За ней последовала другая, потом третья.

Черепахи расположились в нескольких метрах от наблюдателей. У Жад что-то сжалось в животе, ей показалось, что в ней нарастает желание. Пресмыкающиеся начали двигаться и медленно поползли в их сторону. Головы, торчащие из панцирей, внушали ужас. Маленькие глазки поблескивали в лунном свете, пасти были раскрыты, обнажая острые зубы.

Оказавшись на дюне, черепахи принялись за работу — они разрывали песок, чтобы отложить туда яйца. Их гримасы, стоны, медленные движения напоминали мучительные роды.

Джина прижалась к Жад. Обе были охвачены одинаковым волнением, таинственной смесью страха и экзальтации, порождавшей лихорадку.

— Теперь мы можем подойти поближе, — сказал Алехандро, когда измученные мастодонты зарыли свои яйца, защитив их таким образом от алчных птиц.

Жад и Джина смело двинулись вперед и коснулись пальцами неровной поверхности их панцирей.

— Они не злые, — пояснил Алехандро. — И теперь очень устали. Если хотите, мы можем сесть на них и поспорить, кто первым доберется до моря. Они такие тяжелые. Мы для них, словно перышки.

Джина сняла с себя одежду и легла на самую крупную черепаху.

— Я боюсь, но это так здорово, — произнесла она.

Жад немного поколебалась и последовала за ней. Грубый контакт панциря с обнаженным телом заставил ее содрогнуться. Черепаха закачалась, и ее огромный панцирь начал вибрировать. Испугавшись, Жад спрыгнула и оказалась рядом с Джиной, которая тоже уже стояла на песке и дрожала не меньше ее.

Алехандро рассмеялся и подошел, чтобы подбодрить девушек. Он стиснул их в руках. Жад снова вздрогнула, и ее страх вдруг превратился в сильное желание. Она прижалась к своим спутникам и почувствовала с одной стороны обнаженные груди Джины, а с другой стороны — сильную руку Алехандро.

Она поискала член костариканца. Рука Джины уже нащупала ширинку его брюк. Они обе начали ласкать его одними и теми же движениями, прижавшись друг к другу бедрами, как если бы они были сиамскими близнецами.

Неожиданно они потеряли равновесие и покатились по песку. Алехандро оказался на спине, две девушки — на нем. Их груди коснулись его лица. Он лизнул одну и погладил другую, идя от соска к соску, как Ромул под волчицей. Его любовницы, в свою очередь, занялись его толстым пенисом. И он даже не понял, в кого из них кончил.

— Жад, моя перепелочка, любовь моя, сделай так, чтобы я кончила еще раз, — крикнула Джина.

Из ее влагалища капала сперма. Жад лизнула ее и погрузила свой язык внутрь влагалища.

— О, да, как хорошо, — застонала Джина. — Ласкай ее, Алехандро. Она так прекрасна. Сделай ей хорошо.

Алехандро прижался губами к вульве Жад. Его щетина уколола вульву молодой женщины и разожгла ее желание. Подражая Алехандро, она взяла в рот клитор Джины. Без особых усилий Жад могла себе представить, она сосет свое собственное влагалище. Она воображала, что ее клитор, большой, как слива, пульсировал при малейшем прикосновении. Она, как Джина, могла наслаждаться до бесконечности.

Жад кончила несколько раз подряд. Последний буквально потряс ее. «Я больше не существую, — подумала она. — Я навсегда погрузилась в глубины теплого моря».

Когда она открыла глаза и встала, три черепахи уже исчезли в океане. Они плыли где-то далеко, разыскивая своих самцов, которые уже заждались их.

* * *

— Я буду спать с тобой, — сказала Джина Жад, когда они прибыли в casita.

Жад была вне себя от радости. Ей тоже очень хотелось любить свою подругу. Она представила себе ее теплую и шелковистую киску на белых простынях.

— У тебя есть ночные рубашки? — спросила Джина.

Жад рассмеялась.

— Конечно, нет!

— Нам обязательно нужны ночные рубашки, длинные ночные рубашки на пуговицах до самой шеи. Подожди, я пойду поищу.

Через несколько минут Джина вернулась, держа в руках скромную рубашку из белого накрахмаленного хлопка. На ней была точно такая же, а эту она протянула Жад.

— Надень.

— Зачем? Ведь так жарко!

— Мы сделаем кондиционер посильнее. Ты уже была воспитанницей пансиона?

— Никогда.

— Мы будем играть в общую спальню. Свет выключен, воспитательницы ушли, и я как будто забралась к тебе в кровать. Ты понимаешь?