Гора Тяньдэншань - Фань Ипин

Китайский новый год Лун Мин встретила в доме Мэн Цзиньни.

И следующие три года она встречала Новый год в доме Мэн Цзиньни.

Мэн Цзиньни как-то спросила Лун Мин:

— Почему ты не ездишь домой встречать Новый год? Я очень рада, что ты встречаешь его со мной, но у тебя же есть мама и брат.

— Маме улыбнулась удача, она в свои почти пятьдесят лет вышла замуж за иностранца, а брат на каникулах ездит к ней в гости за границу. Поэтому я остаюсь тут одна-одинешенька, если ты меня не считаешь за родню.

Больше этот вопрос Мэн Цзиньни не задавала.

Были еще вопросы, задав которые один раз, Мэн Цзиньни больше не спрашивала:

— Сестричка, Фэн Цзуцзюнь так романтично и с таким чувством признался тебе в любви, почему ты не приняла его чувства?

— Тебе не понять мою печаль, да и не надо ее понимать…

— Сестра, как мне отплатить тебе за все, что ты сделала?

— Не нужно благодарности. Просто живи хорошо в будущем, и пусть семья твоя будет богата. А еще пусть все, что ты обо мне знаешь, останется только между нами. Это и будет лучшей благодарностью.

Вэй Цзюньхун молча слушал Мэн Цзиньни, как только что начавший учиться ребенок слушает рассказ странствующего рассказчика[62], он был полностью сосредоточен, боясь упустить какую-нибудь деталь или слово, касающееся Лун Мин.

Больная собачка Мэн Цзиньни тоже внимательно слушала хозяйку, как будто мамочка впервые рассказывала о своем горьком опыте и истинных чувствах. Ее глаза были полны слез.

— В тот вечер накануне выпуска, когда мы пригласили учителя Фэн Цзуцзюня поужинать с нами и попеть песни, я тоже там была, — продолжала вспоминать Мэн Цзиньни. — На следующий день я проспала до полудня, а когда проснулась, обнаружила, что Лун Мин уже уехала, ничего никому не сказав. Я звонила ей — она не брала трубку, на эсэмэски тоже не отвечала. А через несколько дней телефон и вовсе отключился. Она сама разорвала со мной все контакты. И я не знаю почему. Может, я чем-то обидела ее? Или она просто больше не хотела помогать мне? Она вам не сказала, почему?

— Нет, — ответил Вэй Цзюньхун.

— Действительно, как я могла надеяться, что сестра Лун Мин продолжит помогать мне, она и так сделала для меня столько. — Слезы снова хлынули из глаз Мэн Цзиньни. — Я просто думала, что наша четырехлетняя дружба не закончится вот так. Я хотела навсегда остаться ее младшей сестрой, и чтобы она всегда была моей старшей сестричкой!

— Посмотрите, как хорошо вы сейчас живете. Если Лун Мин узнает, она будет спокойна за вас!

— Где она сейчас? Дайте мне ее номер, я ей сейчас позвоню сейчас же! — Мэн Цзиньни достала телефон и приготовилась тотчас же набрать номер, который назовет Вэй Цзюньхун.

— Ваша история еще не закончена, — заметил Вэй Цзюньхун.

— А вы точно бойфренд Лун Мин? — Мэн Цзиньни настороженно смотрела на него. — Вы что, хотите меня обмануть?

Вэй Цзюньхун достал мобильный и придвинул к Мэн Цзиньни. Он переключал меню телефона и говорил:

— Вот, это телефон Лун Мин.

Мэн Цзиньни действительно увидела в записной книжке имя «Лун Мин», но номер был скрыт. Вэй Цзюньхун открыл фотоальбом и начал листать в поисках фотографии, которые он хотел ей показать.

— Вот, это вы с Лун Мин, такая же фотография, как у вас дома, абсолютно такая же. Такая же? Вот, она у меня тут. А вот фото вашего выпуска, тоже у меня тут, взгляните.

Вслед за этим Вэй Цзюньхун открыл еще одну фотографию. На ней Лун Мин стояла у столика для пинг-понга под открытым небом, в лучах солнца, залитая светом и безмятежная. За ее спиной виднелись дома и деревья кампуса, на переднем плане — поле для разных игр с мячом. Рядом с полем висела или сушилась на солнце мужская одежда — футболка и брюки.

— Вот еще фото Лун Мин, видна ее рабочая обстановка и условия жизни, — говорил Вэй Цзюньхун, показывая Мэн Цзиньни изображение. — Рабочая обстановка так себе, но сейчас улучшается. А вот условия жизни и душевное состояние выглядят неплохо, так ведь? — Он специально указал на сушившиеся на веревке футболку и брюки: — Вот, а это моя одежда.

Мэн Цзиньни посмотрела на Лун Мин и висевшие рядом с ней мужские футболку и брюки на фотографии в мобильнике, потом взглянула на мужчину, который показывал это все и заявлял, что одежда принадлежит ему, и больше не ставила под сомнение его слова. Естественно, она не могла знать, что это фото было сделано в тот день, когда Лун Мин постирала Вэй Цзюньхуну одежду и повесила ее сушиться на школьной спортплощадке, а Вэй под предлогом того, что снимает школьный двор, воспользовался случаем и сфотографировал ее саму.

— В моей истории нет ничего интересного, да и не ловко вам рассказывать. — Хотя Мэн Цзиньни и поверила этому мужчине, но все равно как будто чего-то опасалась. — Но если не расскажу, вы же ведь не скажете мне, где сейчас Лун Мин. Ладно, расскажу в двух словах.

Она помолчала, как будто сокращая долгую и многословную историю:

— После окончания института я вернулась в Даянь, начала преподавать в средней школе в поселковом центре Цибайнун, проработала там полгода, потом меня повысили — перевели в старшую школу, там я тоже проработала полгода, а потом уволилась. Стала индивидуальным предпринимателем, занимаюсь бизнесом и по сей день, вот и вся история.

— Можно спросить, каким бизнесом вы сейчас занимаетесь?

— Камни продаю! — Она указала на камни, расставленные по комнате. — Видите эти камни? Это знаменитая горная порода, поднятая со дна реки Хуншуй[63]. Несколько лет назад отлично продавались. Вот такие маленькие, как у меня дома, год назад стоили порядка нескольких десятков тысяч юаней, может, чуть больше, может, чуть меньше. Сейчас цены упали от нескольких десятков тысяч до десяти тысяч. Поэтому я решила их не продавать, оставила себе, буду на них любоваться, все равно денег хватает.

— Ясно. — Вэй Цзюньхун смотрел на просторную комнату, породистую собачку, прекрасные камни и живущую в роскоши Мэн Цзиньни, кивал головой, словно поверил и признал путь, проделанный однокурсницей Лун Мин всего за три года после окончания института, и ее успехи. — Неплохо! Очень даже хорошо!

— Если вы и сейчас мне не скажете, где Лун Мин, то это уже не будет лезть ни в какие ворота! — произнесла Мэн Цзиньни.