Под долгом королевской крови - Жозефина Ллойд

— Это похвально, Бьёрн. Они подумали, что там она будет в безопасности и я её не смогу достать, ну, что ж, это мы посмотрим. Змей уже так близко, что скоро цапнет её за горло, — он ехидно ухмыльнулся.

— Они планируют свадьбу ближе к лету. Так что у нас ещё есть время.

— Ах, милая принцесса, — злобно прорычал принц. — Я вырву тебя из их рук. И мы с твоей помощью заполучим твоё королевство. А дальше мы разгромим весь Ульвгард. И ни следа не останется от их былого величия.

Его планы были величавы, и он самодовольно потер подбородок.

— Вы правы, но для начала нам нужно подлатать наших воинов. Половина из них погибло.

— У нас ещё есть время, Бьёрн. А затем, мы отрубим лапы тем, кто пытается забрать наше, — сжав челюсть, он уставился на ночное небо. Пряча там свой взгляд и ожидая своего часа.

***

Каждый день для Далии проносился, как целый год. Ежедневно она вспоминала темноволосого принца, с еле заметной улыбкой на лице.

От него не было никаких вестей и это тревожило принцессу, также, как и королеву. Она слишком болезненно переживала его отбытие.

Жив он, здоров, никто не знал. Значит он того сам желал, раз не посылал ни весточки. По-крайней мере, если бы с ним, что-то произошло, то об этом немедленно бы доложили.

Но ведь он обещал, обещал написать, как прибудет. Но видимо лживо солгал и уехав так далеко, совсем позабыл о ней и об обещании данном ей. Сердце и впрямь тосковало, изнывало, готовое разорваться, как натянутая струна.

Уже прошло больше месяца, как младшего принца не было во дворце. Королева и вовсе зачахла. Её не волновало уже ничего, кроме, как жизнь её сына. Каждый день она спрашивала, если ли письмо для неё, но в ответ — ни одного.

Сигурд часто пропадал и вовсе ему не было дела до принцессы. Он ещё не прекратил связь с Кэри. Это было куда сложнее, чем он думал. Она довольно часто проводила ночи в его покоях и выскакивала под утро, когда все ещё спали. Он видимо тоже подзабыл обещание данное брату, прекратить эту распутную связь. Не обрекать принцессу на одиночество и проводить с ней хоть честь своего времени, но этого тоже не случилось. Далия проводила свои дни в тоскливом одиночестве, и не сказать, что была опечалена тем, что Сигурд не желала её компанию. Мысли и так были далеко за горизонтом, за синем и бушующем морем. Где-то с темноволосым принцем.

Далия одиноко прогуливалась по саду слегка опустив голову. Никто не тревожил её покой, она оставалась наедине с садом, где могла питаться энергией, словно цветок под солнцем.

'Надеюсь ты бережёшь себя, как я тебя просила, Ансгар'.

Вдруг её окликнул сзади и уже обернувшись, она увидела гонца склонившего голову, державшего в руке письмо.

— Ваше Высочество, это вам. Просили доставить именно вам в руки, — он протягивает шуршащую бумагу. И Далия вопросительно смотрит на него, пока в душе зарождается надежда.

— От кого же?

— Не могу знать, но, думаю, когда вы откроете его, то сразу поймете. Позволите мне оставить вас?

— Да, ступай, — с улыбкой, она потёрла письмо указательным пальцем.

Решив, что ни к чему читать письмо при всех и едва скрывать свои эмоции, поэтому она живо двинулась к лабиринту, и вскоре оказалась на скамье под ветвями могучего дерева.

С трепетом, она вскрыла бумагу и принялась читать первые строки:

— Дорогая, Далия!

Как и обещал, я пишу вам. Извините, что столь поздно, но раньше, буквально рука дрогла писать вам. Боюсь, если, кто-нибудь во дворце узнает об этом письме, пойдут слухи, поэтому я отправил вам его тайно. Прошу сожгите его, как только ваши глаза дойдут до последней строки.

Со мной все в полном порядке, не считая небольших ссадин, но весьма не смертельных. Граница круглосуточно охраняется нами, ни один подлый враг не смеет пройти дальше. И я сплю лучше, когда знаю, что вы в безопасности. Надеюсь мой брат вас нисколько не обделяет своим вниманием.

Если только вы будете нуждаться хоть в чем-нибудь, непременно сообщите. Я с этого уголка земли, постараюсь вам помочь.

Недавно я видел вас во сне, в белом подвенечном платье, вокруг кружил легкий ветер, развеивая ваши волосы, но только ваши глаза выдавали бесконечную грусть. Надеюсь, что это лишь сон и вы в полном порядке. И ни что не терзает вашу душу.

Хотелось бы сказать больше, но вы понимаете, что вынуждает покорно молчать.

Что ж, мои товарищи заждались меня, пока я коверкаю кривым пером бумагу. Нужно возвращаться к моему истинному долгу.

В конце чернильные буквы слегка смазаны, будто, он раздумывал, писать ли дальнейшие строки:

— Мне очень жаль, что я скован в своих действиях, но знайте лишь одно: вы дороги мне и моему безвольному сердцу.

— со всей искренностью, — Ансгар.

Дочитав последние строки, Далия подняла глаза в небо, они тут же покраснели, хотелось набрать в легкие, как можно больше воздуха. Вот бы ей сейчас быть вольной, как эта пташка, пролетающая с ветки на ветку. Пожалуй, без раздумий, уже бы направилась к нему.

Легонько сжав письмо, Далия не могла его сжечь, хотелось перечитывать его снова и снова. Особенно последнюю строку. Можно ли считать это признанием?

Сзади послышались неторопливые шаги, и женщина с лучезарной улыбкой, увидела одиноко сидящую девушку.

— Ах, вот ты где! Я тебя везде ищу и это последнее место, служанка видела тебя сюда заходящей.

— Ваше величество, — слегка склонилась Далия и обратила внимание на её приподнятое настроение.

— Скажи же милая, от чего ты темнее тучи? Глаза покрасневшие, тебя, кто-то расстроил, — королева подошедшая ближе, не могла этого не заметить и легонько пальцем приподняла её подбородок.

— Я лишь плохо сплю в последнее время, снятся кошмары, — она сжала письмо в руке за спиной. Но женщина вероятно не услышала, так как все мысли были заняты совсем другим.

— Давай присядем, — предложила женщина. И они уселись рядом друг с другом. Далия боялась показать руку, сжатую в кулак.

— Тебе стоит обратиться к лекарю, он даст тебе, каких-нибудь трав. И кошмары отступят.

Но девушка и сама прекрасно знала о таких травах, но не принимала их, поскольку в своих снах она видела Ансгара. Да это и вовсе были не кошмары, а словно видения, в которых они были вдвоём. Она улавливала каждый момент, каждый его взгляд и затем полночи