След черного волка - Елизавета Дворецкая

А Лютомеру очень хотелось знать одно. Он встретил Зимобора и получил венок вещей вилы потому, что кольцо Велеса уже направило течения судьбы ему на пользу? Или кольцо Велеса поможет изгнать подсадку потому, что венок вилы обеспечивает ему успех в любом деле?

И вот наконец Ратиславль. Родичи высыпали навстречу стае, наперебой принялись расспрашивать о зимних событиях. Главное, что Лютомер уловил из бессвязных восклицаний родни: Вершина был жив, а значит, помощь не опоздала.

– Все будет хорошо! – объявил Лютомер, встав посреди двора в толпе галдящих родичей и подняв руки, призывая к вниманию. Рассказывать все в подробностях было слишком долго и сложно. – Вот, смотрите!

И вынул из‑за пазухи мешочек, в котором лежал маленький, засохший ландышевый венок. Ратиславичи тянули шеи, пытаясь разглядеть, что в нем такого особенного.

– Это – дар Младины, самой Девы Будущего. Венок ее любого излечит и омолодит. Завтра же отец мой здоров будет, как прежде.

Все затихли. Каждый знал о вещих вилах, иначе называемых Рожаницами, удельницами. Иные говорят, что их две – Доля и Недоля. Другие знают трех – Деву, Мать и Старуху. А еще говорят, что их семь сестер и именно они смотрят на нас с неба, с созвездия из семи звезд, называемого Волосыни. Так или иначе при каждой роженице, при каждом умирающем ставили три лучины, чтобы им было виднее прясть нить судьбы приходящего в мир или резать – нить уходящего из мира.

Но никто и никогда не видел вещи, принадлежащей одной из них. Однако как было не поверить ему, сыну Велеса? И померещился ли запах свежих ландышей, вдруг поплывший над двором, такой непривычный в смеси с духом тающего снега?

Замиля уныло вошла в собственную избу – будто воротилась в темницу, откуда неудачно пыталась сбежать. Теперь здесь было голо и неприютно: все ее занавеси, покрышки, цветное платье и яркую посуду увез смолянский князь.

За ней вошел Лютомер. Даже у него замирало сердце при мысли, что сейчас он увидит отца… У оконца сидела с прялкой Темяна. Обняв бабку, Лютомер повернулся к князю, на которого та ему кивнула.

Вершина обнаружился на лежанке за печью. В избе было тепло, однако князь кутался в старую соболью шубу. За эти три месяца он постарел лет на двадцать: волосы совершенно поседели, на лбу появились резкие глубокие морщины, словно пропаханные плугом Марены, лицо сильно осунулось, щеки запали. Весь он похудел и как‑то высох: лицо стало безжизненным, и в нем явственно проглядывал череп. Но страшнее всего были глаза: без блеска и жизни, устремленные в одну точку. У Лютомера волосы шевельнулись на голове при виде этого злого чуда, которое так быстро превратило сорокалетнего, полного сил мужчину в дряхлую развалину. Он заранее примерно знал, что увидит, но все же увиденное воочию поразило его.

Он оглянулся на Темяну. Та мрачно кивнула:

– Видишь? Мы никого из своих‑то сюда не пускаем уже, не то что чужих. Просто говорим, что болен. Незачем людям знать, что теперь с князем сталось. Краше на краду кладут.

Лютомер покачал головой и вышел. Ему предстояло непростое дело, и нужно было отдохнуть хотя бы до утра.

* * *

Переночевав на Острове, назавтра Лютомер снова явился в Ратиславль. Вершина был в том же положении.

– Отец! – окликнул Лютомер. – Ты меня видишь?

И на этот раз его присутствие не осталось незамеченным. Но только заметил его вовсе не князь. Вершина беспокойно пошевелился, по телу пробежала дрожь. И было в ней нечто столь нечеловеческое, неприятное, похожее на суетливые движения ящерицы или извивы ускользающей змеи, что Богорад, пришедший с Лютом, невольно вздрогнул и отступил на шаг.

Лютомер застыл на месте, как волк перед прыжком. Он знал, что встретится с врагом, и вот этот враг явил себя. По коже хлынули мурашки – первый признак близости Нави, сосредоточения всех сил перед оборачиванием. Лютомер не собирался менять облик, но все его силы ему сейчас понадобятся.

Из тусклых глаз отца на него взглянуло… нечто. Это не был взгляд Вершины, это вообще не были глаза человеческого существа. Ясно вспомнился тот жуткий серый зверозмей, с которым он бился в глубинах Нави, его пустые выпученные глаза. И теперь те же глаза смотрели на него с лица князя Вершины. Обращаться к Вершине было бесполезно – его дух был порабощен совсем иным, чуждым. И именно с этим хозяином тела придется схватиться.

– Уходи, дядька, – не оборачиваясь, одними губами шепнул Лютомер Богораду. – И баба Темяна пусть лучше уходит. А то… заденем.

– Может… пособить тебе как?

– Я сам.

Богорад вышел, терзаемый тревогой и желанием посмотреть, как все будет происходить. Лютомер с нетерпением ждал, пока останется один, сторожа малейшее движение своего врага. Подсадной дух понял, что к нему пришло, и без боя не сдастся. В любой миг он способен напасть первым.

– Дух подсадной, насланный! – тихо начал Лютомер, поднимая руку с кольцом. – Именем кольца Темнозор, силой солнца полуночного на руке Велеса, Навьего Владыки, заклинаю тебя… Пошел вон! – яростно рявкнул он и со всей силы вдарил кольцом Вершину в лоб.

И тут же выскользнул в Навь – подхватить с той стороны бытия. Дух ведь мало просто изгнать из тела, его нужно отправить туда, откуда он больше никому не причинит вреда.

А тело Вершины содрогнулось и вскочило с лежанки. Раздался дикий вопль, совершенно нечеловеческий; его услышали и Богорад с Темяной, ждавшие в сенях, и родичи, толпившиеся вокруг княжьей избы во дворе. По всему городцу люди в испуге вскинули головы и схватились за обереги: рядом творилось нечто ужасное. Все содрогнулись, подались ближе, Богорад было взялся за дверное кольцо, но Темяна перехватила его руку и покачала головой: не надо. Она знала, за какое дело взялся ее лесной внук и как опасно может быть происходящее для обычных людей.

А Вершина подпрыгнул с резвостью, какой нельзя было ожидать от этой человеческой развалины, – и бросился на Лютомера. Но тот крепко схватил его за руки и отбросил снова на лежанку, опрокинул на спину, уперся коленом в грудь, не давая двигаться. Вершина бился с яростной силой, но Лютомер, стиснув зубы и тихо рыча, держал крепко. А ему приходилось очень нелегко: ведь он был вынужден действовать в двух мирах одновременно, в Яви и в Нави! В Яви он сдерживал бьющееся тело отца, из которого, отчаянно сражаясь и не желая уступать, выходил подсадной дух, а в Нави он дрался с самим этим духом в его мерзком обличье. Там он был волком, который рвал зубами зверозмея и гнал его в темную бездну, откуда тот когда‑то и был вызван.

Редко в жизни Лютомера выпадали такие тяжелые мгновения, требовавшие не просто присутствовать, а сражаться в двух мирах сразу; не обладай он двойной поддержкой, – кольца Велеса и венка вещей вилы, – это оказалось бы ему не под силу. Кольцо на руке разогрелось и ярко вспыхнуло черным огнем; и аромат цветущего ландыша овевал его, будто он лежит на зеленой поляне в конце весны, а не стоит в продымленной за зиму избе. Младина была рядом, он ощущал на своих плечах ласковые руки нежной Девы Будущего, вливавшей в него силы. И в самой глубине души тосковал, что нет рядом Лютавы.