Стильная жизнь - Анна Берсенева

– Ничего я не жду, – медленно произнесла она. – И можешь мне ничего не объяснять, ни в двух словах, ни в пяти.

Она ожидала, что Илья обидится на ее холодный тон, но он неожиданно расхохотался.

– Нет, милая, я все больше убеждаюсь, что ты просто сокровище! – сквозь смех произнес он. – В самом деле, без прививок обойдешься, своего иммунитета хватит! Все, Алечка, – сказал он завершающим тоном. – Пора тебе спать, вот что я тебе скажу. Просто спать, без нашей общей предварительной приятности. Надо выспаться, совместить пласты сознания, а то ведь так и крыша может отъехать.

– Но еще ведь рано? – неуверенно заметила Аля.

Едва Илья произнес эти слова, она тут же поняла, как хочет спать! Упасть головой в подушку, забыть этот невыносимый день и проснуться с той неясной и необъяснимой надеждой, с которой просыпалась в лучшие свои дни. Впрочем – почему с неясной? Все связанное с Ильей было ясным, как его прозрачные желтые глаза…

– Да, время детское, – согласился Илья. – Я в кабинете еще посижу, сделаю кое-какие звонки, музыку послушаю. День у меня сегодня какой-то нерабочий получился. Слезь-ка с кровати, я постелю. Да, – добавил он, когда Аля послушно опустила ноги на пол, – ты домой позвонила бы все-таки. Наверняка ведь не звонила сегодня! Может, твой расчлененный труп уже по окрестностям ищут и мой фоторобот составляют. Скажи, что сегодня снова у меня переночуешь.

– Я позвоню. – Аля густо покраснела. – Я позвоню и сразу лягу, Илюша…

На следующий день Илья ушел рано, когда Аля еще спала. Только по тому, что подушка рядом с нею была смята, она поняла, что он вообще ложился. Она не знала, что ей делать целый день. Уйти, дождаться его, оставить записку? Они ни о чем не договорились вчера…

Умывшись, Аля обошла квартиру, оказавшуюся небольшой, но очень уютной. Это был какой-то особенный уют; ей не приходилось видеть такого прежде.

Она уже успела привыкнуть к уюту тушинской квартиры – немного отдающему новизной, но тем и привлекательному.

Она с трудом вспоминала то, что казалось ей уютом в коммуналке Климентовского переулка. Пожалуй, там была всего лишь теснота, излишняя обжитость небольшого пространства, с которой она свыклась поневоле.

Здесь все было по-другому. Обе комнаты небольшой квартиры не поражали простором – разве что потолки были высокие, как в большинстве домов в центре. Аля даже не сразу поняла, что же так удивило ее в обстановке комнаты, в которой она провела вторую ночь и которую впервые рассмотрела повнимательнее.

Да, мебель была в основном старая, даже старинная, и ковры на полу особенные – наверное, ручной работы, и светильники были похожи на канделябры. Но дело было не в мебели, не в коврах, даже не в изящных безделушках вроде стоящей на низком комоде музыкальной шкатулки из полупрозрачного оникса, или огромного, развернутого на полстены, веера из страусиных перьев, или японской ширмы, на которой были изображены цветы и драконы.

Каждый предмет в этой комнате был проникнут особенным духом, который Аля ощущала физически, кончиками пальцев. Все здесь было предназначено не только для быта, не только для житейского удобства, но еще для чего-то. Она не могла понять, для чего же, но рассматривала эти веера, шкатулки и фотографии в рамочках с незнакомым чувством…

Это не было благоговением, которое можно испытывать к музейным предметам, но не было и небрежностью, с которой пользуешься обыкновенными вещами. Этими вещами хотелось пользоваться, но совершенно особенным образом; Аля чувствовала, что она не умеет этого делать…

Ей даже страшновато стало: как же надо жить, чтобы обращаться со всем этим непринужденно?

Правда, вещи в кабинете Ильи выглядели совсем иначе. На длинном белом столе стоял компьютер, лежали в прозрачных коробочках разноцветные скрепки, дискеты, маркеры. Над столом была протянута зеленая струна, к которой такими же разноцветными, необычной формы прищепками были прикреплены листы бумаги с какими-то текстами и яркими пометками.

Аля уже привыкла к тому, что все, чем пользуется Илья, элегантно, удобно и просто. И она даже обрадовалась, увидев все эти изящные мелочи, – как будто сам он взглянул на нее своими то насмешливыми, то нежными глазами. И кожаный несессер со щипчиками и ножничками, казалось, хранил тепло его рук…

Аля не сразу поняла, откуда звучит телефонный звонок: до сих пор Илья приносил трубку к кровати. Наконец она догадалась, что аппарат стоит на кухне.

– Доброе утро! Давно проснулась, Алечка? – услышала она.

– Только что! – Аля почувствовала, как губы ее сами собой растягиваются в улыбке. – Почему же ты меня не разбудил?

– Еще не хватало! – усмехнулся Илья. – Я ж тебе сам сказал отдыхать – зачем будить? Ты поищи там что-нибудь в холодильнике.

– Я найду, Илюша, – сказала Аля.

Ей хотелось спросить, когда он придет, но она почему-то не решалась это сделать. Они ни разу не говорили о том, как пойдет их жизнь дальше, и Аля не хотела вести себя так, словно будущее уже наступило.

– Я в ГИТИС заходил, – сказал Илья.

Аля почувствовала, что краснеет, и обрадовалась, что он не видит ее сейчас.

– И… что? – спросила она.

Он помолчал; Аля слышала его дыхание в трубке.

– Да в общем то, что и предполагалось. Мирра спросила, не могу ли я забрать твой паспорт и аттестат. Я забрал.

– Ты… говорил с ней… обо всем? – выдавила из себя Аля.

– О чем – обо всем? Она рассказала, как вчера все происходило, но это я и от тебя уже слышал. Потом Карталов зашел…

Услышав о Карталове, Аля сжала трубку так, что пальцы побелели. Она и сама не понимала, почему испытывает такой стыд перед ним. В конце концов, она сказала ему то, что думала. Отчего же?..

– Вы говорили обо мне? – наконец спросила она.

– Да, – помедлив, ответил Илья. – Он не думал, что ты так себя поведешь, он жалеет, что у тебя не получилось… Но способность к самореализации входит в понятие таланта, и он не хочет никого кормить пустыми иллюзиями. И все в таком духе. Ну, что я должен был делать? Просить его за тебя? Он этого терпеть не может, я-то знаю. Да мне и возразить было нечего, когда он говорил о твоем вчерашнем экзамене.

– Ничего не надо было возражать, – сказала Аля, справившись с волнением. – И просить, конечно, тоже. Я ничего такого и не ждала.

– Ну и хорошо, – заключил Илья. – В конце концов, это дело проехали. Думать надо не о прошлом, а о будущем – учитывая, конечно, ошибки прошлого. Алечка, ты извини, я сегодня в замоте – хуже, чем вчера. Ты меня дождись, я же тебе паспорт должен отдать. А уже потом, когда вернусь, мы с тобой подумаем, чем бы тебе заняться.

– Я дождусь, – растерянно сказала Аля. – Когда ты придешь?

– Днем заскочу на пять минут, – сказал он. – Все, пока, милая!