Призвание — миньон! - Татьяна Коростышевская

— Ты готов к свершениям, мой дорогой, — наконец решила она. — Отправляйся к королеве и завоюй ее сердце, помни, что твоя Моник всегда готова подставить тебе плечо.

Я благостно погладила ее по мягкому плечику:

— Спасибо, любезная подруга. Я уверен, что страшная тайна Шерези, которую ты узнала ночью…

— Умрет вместе со мной, — кивнула куртизанка.

Она проводила меня вниз по лестнице, застегнула колет и наградила прощальным горячим поцелуем.

Лица моих друзей, которым пришлось этот поцелуй пережидать, просились на эпическое полотно под названием «Ошеломление».

— Ван Хорн будет вне себя, Басти. — Патрик провожал куртизанку холодным взглядом. — Он отомстит.

— Мы не властны над нашим сердцем, дружище.

Я была сыта, выспалась, нисколько не боялась какой-то нелепой мести и любила весь свет, поэтому провозгласила простейшую сентенцию с самым умудренным видом:

— Вперед, миньоны, королева ждет нас!

У королевских ворот было менее многолюдно, чем вчерашним утром. За привратной башенкой обнаружился наскоро сколоченный стол, за которым двое пажей под охраной стражников обменивали на медь миньонские шевроны.

Я протянула свой, получила нитку с десятью бусинками, затем выложила еще десять шевронов — один поднятый из грязи ристалища и девять улыбками и напором отобранные у покинувшего нас давеча лорда Тьерда с соратниками. Пажи переглянулись, но без возражений отсчитали медь. Пятьдесят плюс сто десять. У меня сто шестьдесят бусин.

— Я хочу обменять первую сотню на серебро, — сказала я, звякая ожерельями. — Лорд Мармадюк говорил, что сотня медных бусин равна одной серебряной.

— Вы абсолютно правы, лорд, — поклонился один из пажей, — но мы не ожидали, что кто-нибудь из претендентов достигнет сотни в первый же день и не захватили с собой серебра. Простите, мы доставим вашу бусину через час.

Звенеть наградами было уже затруднительно, они немало весили и оттягивали руку.

— Извольте принести немедленно, я подожду.

— Как прикажете.

Я отошла в сторонку, поджидая друзей, занятых обменом. Неподалеку из портшеза вывалился мой вчерашний соперник — Турень, старательно меня не замечающий. Он подошел к столу, покачиваясь, под глазами достойного лорда залегли тени — вовсе не от усталости, а от прямого удара в переносицу.

— Вы освещаете своим присутствием наше скромное собрание, — брякнула я.

Турень бросил на столешницу шеврон, его слуга держал на весу небольшой сундучок.

— Не изволите растолковать свою шутку, граф? — Турень повел рукой, слуга поставил сундучок на стол. — Ваши шутовские экзерсисы могут быть непонятны столичной публике.

— В простонародье ваши синяки носят название «фонарь», и соответственно мы можем представить, как они освещают путь своему владельцу.

— Какой у вас в провинции забавный и образный язык.

Мой укол пропал втуне. Стало немножко обидно, но принесли серебро, и я отвлеклась на обмен. Любезный паж помог мне распустить узел нити и присовокупил тусклый серебряный шарик к шести десяткам его медных товарок.

— Как тебе это удалось? — Восхищенный Станислас поправил на шее свои бусины.

— Бесхозный шеврон валялся на земле, а еще девять я выпросил у первенцев, покинувших наше состязание под предводительством лорда Тьерда.

— И так можно было? — Оливер сокрушенно посмотрел на Патрика, чью грудь украшала ниточка всего из десяти бусин.

Кажется, арифметический счет станет в ближайшее время нашим основным занятием.

— Не печалься, дружище, мы отыщем способ увеличить твои богатства.

— Кому-то этот способ найти уже удалось. — Патрик кивнул в сторону стола.

Турень откинул крышку сундучка и стал выгребать из него связки медных бус.

— Хотелось бы узнать, что это за способ.

— С удовольствие удовлетворю твое любопытство. — Кислоты в голосе лорда Уолеса хватило бы на кувшин лимонада. — Пока ты вчера принимал благодарность одной из трех сестричек, господин Пучелло, поддержав нашу компанию, поведал нам несколько столичных историй. Наградные бусины находятся в ведении лорда Мармадюка, который падок на звон монет. А лорд Турень, отец нашего соратника, готов был с этими монетами расстаться, чтоб облегчить жизнь отпрыска.

— Вы знаете, во сколько это вылилось?

Патрик ответил. Я присвистнула. За такие деньжищи я готова была расстаться и со своими, сразу же отослав кошелек в Шерези на ремонт двух флигелей и обеденной залы.

Видимо, мои мысли читались на лице, потому что лорд Уолес покачал головой:

— Возможность истаяла на рассвете. Как только за нами закроются королевские ворота, деньги перестанут иметь значение.

— Почему?

— Мы выйдем за них лишь с победой или оставив ряды претендентов. Пучелло сказал, что сегодня же у нас изымут все деньги и личные вещи, и…

— А сам-то доманец откуда обо всем этом знает?

— Лорд-шут, в чье ведение мы отныне поступим, завсегдатай «Трех сестричек».

Видимо, в отличие от кодекса куртизанок кодекс хозяина позволял Пучелло не следить за языком.

— О чем еще вы вчера беседовали?

— Больше ничего толкового нам не поведали. Хозяин пытался у нас узнать новости Шерези. И когда будет готово некое «Изобилие».

Я вспомнила эпичное полотно и улыбнулась. К зиме матушка планировала его закончить. Значит, в холода мои родные не будут нуждаться, она успеет продать картину. Может, отослать ей деньги, которые я вчера получила от доманца? Ведь, если все пойдет хорошо, они мне не понадобятся. Хотя в случае поражения могут пригодиться. Так и не решив ничего окончательно, я завистливым взглядом наблюдала, как за содержимое своего сундука Турень получает три серебряных нити.

— Сто пятьдесят, или полторы золотых, — быстро подсчитал чужие барыши Патрик.

Я посмотрела на друзей. Оливер шевелил губами, видимо тоже считая, Станислас рассеянно глазел по сторонам, перебирая струны. Ему ситуация интересной не показалась.

— Но это же несправедливо! — воскликнула я.

— Как посмотреть. — Патрик тронул мое ожерелье. — Некто может указать тебе, что выменянные на улыбки шевроны также не подчеркивают справедливость действа.

Он был прав. Мы не можем требовать равных условий для всех претендентов. Нам остается лишь стараться изо всех сил.

Хотелось заорать и кинуться в драку, когда тощий Вальденс тоже поставил на столешницу сундучок, а за ним слуги ван Хорна, который подходить к столу не спешил, также принялись устанавливать коробки.

Это было фиаско. Нам указывали на место.

Меченый красавчик оставил слугам заниматься обменом и подошел ко мне.