Дочь сатаны - Виктория Холт

— Ах, иной раз я тоже сожалею об этом. Тогда все мои страдания были бы позади… Я оказался бы в царстве Божием.

— А ведь могли бы оказаться и в геенне огненной.

Он снова склонил голову и принялся шептать молитвы.

— Ах, я вовсе так не думаю! — раскаялась она. — Вы — хороший человек, и врата небесные будут распахнуты для вас. Я в том не сомневаюсь.

— Дочь моя! — воскликнул он. — Покайся, пока не поздно.

— Покаяться в чем?

— В своих грехах.

— Быть может, я согрешила не по своей вине.

— По своей вине грешит лишь один дьявол. Добрый Пастырь охраняет своих овец.

— Вы уверены в этом?

— Столь же уверен, как в том, что стою здесь.

Она промолчала, а Хьюмилити, опираясь на лопату и пристально глядя на Тамар, продолжал:

— Я знаю, вы — грешница. Вы не следуете заветам Святого Евангелия. Многие верят в то, что вы якшаетесь с ведьмами. Вы в беде, душа ваша в опасности.

— И что же мне теперь делать?

— Хоть вы и грешница, я хочу доверить вам тайну. Я покажу этим, сколь сильно доверяю вам, ежели позволите мне.

Он возбудил ее любопытство, впервые после той памятной ночи она перестала думать о Бартли.

— Вы никогда не предадите друзей, даже ежели сочтете их глупцами.

— Вы правы.

— Вы великодушны и щедры… добры к слабым. Подобную доброту внушает нам Господь наш — Иисус Христос. Коль скоро вы добры, у вас есть надежда. Но вы тщеславны и горды, к тому же в вас таится какое-то странное зло. Я желаю спасти вашу душу, как вы спасли мое тело.

— Объясните мне, что вы имеете в виду.

— Мы, несколько человек, тайно собираемся на молитвы.

— Вот оно что!

— Вы знаете, что я имею в виду. Уильям Спиерс, я и другие… — продолжал он. — Мы желаем молиться Господу должным образом.

— Это опасно, Хьюмилити. Если об этом узнают, вас ждет тюрьма, а быть может, пытка и казнь.

Он улыбнулся, улыбка осветила его лицо, и оно показалось Тамар почти красивым.

— Вы глупец! — сказала она сердито, ей вдруг стало страшно.

— На все воля Божия, — ответил он. В это утро она была настроена сентиментально, на глазах у нее выступили слезы.

— Вы — храбрый человек. Прошу вас, будьте осторожны! Мне не хотелось бы, чтобы вы попали в беду после того, как я постаралась спасти вашу жизнь.

— Мы встречаемся в хижине… По дороге в Стоук. В имении сэра Хэмфри.

— Берегитесь! Сэр Хэмфри без колебания выдаст вас, если узнает… Он — изувер! И таков же его сын! Они не знают жалости… не знают…

— Я знаю это. И все мы знаем. Мы собираемся во имя Правды, во имя Господа. Мы знаем, что подвергаемся опасности, и готовы к ней. Ежели Господу будет угодно, чтобы те, кто преследует нас, узнали про наши тайные встречи, мы будем готовы претерпеть все муки во славу Его.

— Почему вы говорите мне это?

— Чтобы вы присоединились к нам и, быть может, нашли мир в своей душе.

— Чтобы я… молилась вместе с пуританами?

Она с любовью посмотрела на богатый шелк своего платья и погладила его.

— Вы поймете, что нелепо ценить земные сокровища. Вы поймете, что надобно покаяться в своих грехах.

Тамар отвернулась от него и поспешила в дом. Она поняла, что пойдет на их тайные встречи. Ей были необходимы волнующие чувства новизны, теперь, когда этот мерзкий Бартли был далеко.

Однажды Тамар пришла на место встреч пуритан. Эти сборища были явно не для нее. Она казалась там райской птичкой в стае воробьев и чувствовала, что пуритане относятся к ней враждебно. «Для чего Хьюмилити пригласил меня сюда?» — не понимала она.

Заканчивая проповедь, Хьюмилити сказал:

— Среди нас нет такого, кто не мог бы обрести спасения, желая этого.

Тамар знала: он сказал это для нее.

Но она стояла в стороне, ей были чужими люди, среди которых она жила в детстве. Один лишь Хьюмилити хотел стать ее другом. Она слушала его проповедь, видела выражение искренности на его лице. Здесь перед ней открылся храбрый человек, вовсе не такой, каким казался в саду. Здесь он был настоящим лидером.

Она испытывала гордость за то, что спасла ему жизнь. Тамар была вправе окинуть ироническим взглядом лица собиравшихся с сознанием того, что никто из них не осмелился бы сделать для него то, что сделала она.

Больше она не ходила на их встречи.

Симон Картер уже покинул Плимут. Исклеванные воронами тела нескольких мужчин и женщин гнили, болтаясь на виселицах.

«Если бы не я, — думала Тамар, — Ричард мог бы быть в числе этих несчастных».

Она вспоминала также ту ночь, которая стала для нее самой памятной в жизни и самой позорной. Глядя на море, она думала о Бартли. Где-то он теперь? Где-то в Испанском море? Быть может, он высадился на берег. Может, заманивает других женщин, как заманил ее? В гневе она отворачивалась от моря, но зеленая трава напоминала девушке тот день, когда он увидел ее нагую на траве и набросился на нее. Она не могла избавиться от мыслей о Бартли.

Однажды, когда Аннис вошла к ней в комнату, Тамар поняла: что-то случилось.

— В чем дело, Аннис? — спросила она. Аннис опустила глаза.

— Беда, мисс, беда приключилась со мной.

— Я знаю, — ответила Тамар, — ты беременна.

Аннис подняла на нее изумленные глаза.

— Так вы это заранее знали, мисс?

Тамар выслушала эти слова не без удовольствия.

— И надо же было этому случиться со мной! — вздохнула Аннис.

— Так ведь ты, поди, много раз миловалась с Джоном в старом сарае!

— Стало быть, вы сняли приворот, мисс?

— Ты не могла быть столько раз с парнем и не забеременеть. Скажи об этом Джону, он должен жениться на тебе.

Аннис ударилась в слезы.

— Да ведь Джон живет в доме вместе с Уиллом Спиерсом и Даном Лэйманом. Он не может привести туда жену.

— Теперь ты можешь попросить, чтобы тебе дали отдельный дом.

— Пустых домов у нас нет.

— Твой отец с матерью должны позволить вам жить на ферме. Разумеется, они позволят, как только узнают об этом.

— Моя мать говорила, что свернет мне шею, если со мной приключится такое. А отец запорет меня до смерти.

— Это они прежде говорили, Аннис. А теперь они поймут, что за тобой будет нужен уход. Они должны помочь вам с Джоном.

Аннис заревела еще пуще.

— Да ведь я говорила Джону, что приворот поможет и бояться нам нечего. Вроде до поры так оно и было. А теперь я не смею сказать ему это.