Воронье - Джордж Доус Грин

И теперь Ромео, вспоминая два последующих года, не чувствовал, что может двигаться дальше. На самом деле он не направлялся к дому; он вообще никуда не двигался. В самом ближайшем времени он должен связаться с Шоном, но он не хотел отправляться туда, где его мобильник не будет работать. Кроме того, он должен позаботиться о Клоде; он с самого утра не видел его. При въезде в рыболовецкий лагерь он развернулся и поехал обратно в Вик.

ТАРА чуть не рехнулась от всех этих звонков. Они приходили из «Фокс ньюс», из «Бомбей таймс», от каких-то евангелистов, которые просили о встрече. Звонило множество совершенно незнакомых Ботрайтов. Церковь «Возрождение веры» из Гринвилла, Южная Каролина. Офис сенатора Девайна. Звонили подруги матери сказать, что сегодня вечером устраивают большую вечеринку в честь джекпота.

Никто из семьи не утруждался снять трубку. Но телефон продолжал непрерывно звонить. Раздавался только голос Джейса: «Да, вы попали к Ботрайтам, но мы слишком ленивы, чтобы отвечать», — затем «бип», и снова важные и срочные звонки со всего света. Это занудство стало таким невыносимым, что Тара сказала:

— Эй, слушайте, можем мы его вырубить хоть на время?

Шон сидел за маленьким столиком в стиле псевдоампир, изучая Библию матери и отмечая желтым самые важные абзацы. Он сидел строгий, насупленный и чем-то озабоченный.

Что?

— Есть автоответчик. Мы так и должны держать его включенным?

— На тот случай, если позвонит Опра Уинфри.

Она понимала, что ей полагалось бы улыбнуться, но Тара была слишком усталой. Она опустила глаза. Шон смягчился:

— Да ладно, что там. Выключай его. Она знает, где найти нас.

Она щелкнула клавишей. Теперь они сидели молча, слушая поскрипывание маркера Шона, вопли умирающих в компьютере Джейса и растущий гул за окном. Вы думаете, что все это может обеспокоить человека, который занят вымогательством ста пятидесяти миллионов долларов? Но Шон продолжал серьезно изучать Библию. Откровенно говоря, вся эта суматоха нравилась ему. Он лишь хмыкнул, слушая, как две женщины за дверью спорили: «Я из „Тудей шоу“! Только не говорите, что вы не знаете „Тудей шоу“!»

Они слышали, как появился Трев со словами:

— Семья не дает никаких интервью. Но я могу передать ваше послание.

— Всего две минуты! Если вы могли бы уделить Мэтту Лауэру две минуты…

— Вы переходите границу, мэм.

— Подумайте о том благе, которое сделает Шон, если он появится…

— Вы видите номер, который я набираю? — предупредил ее Трев. — Я набираю 911.

РОМЕО вернулся в трейлер и убедился, что Клод по-прежнему лежит сам по себе. Вид у него был жалкий, а пах он как гнилая капуста. Ромео подключил к ему новую емкость фентанила, убрал помещение и вынес мусор. Затем, взяв губку, занялся стариком.

На половину кровати он положил чистое полотенце и перекатил Клода на него. Переворачивая его на живот, надо было действовать осторожно, чтобы не оставить на нем синяков и проверить, хорошо ли он дышит. «Помни, что ты никогда раньше не имел дело со столь хрупким созданием».

В подарочном отделе универсама Ромео купил настоящую океанскую губку. А сейчас нашел под раковиной эмалированный горшок — он напомнил ему судно, которое мать подкладывала ему, когда он болел. Он выскреб из него грязь и паутину и наполнил горячей мыльной водой.

Клод застонал, когда губка прошлась ему по спине.

— Слишком горячо? — спросил Ромео.

— Нет… Это… прекрасно.

Ромео начал с плеч и прошелся по всему телу. Когда кожа пошла рябинками, она стала напоминать губку, но у него это не вызвало отвращения. Даже распухшие икры Клода не вызвали у него отторжения. Даже впавшая полость таза, даже необходимость обмыть съежившийся задний проход — все это он делал спокойно. Он поймал себя на том, что, занимаясь этими делами, он перестал волноваться. Покончив с ногами, он перевернул Клода обратно и принялся за переднюю часть тела. Тестикулы старика были огромных размеров — как куропатки в кожаном мешке. Все у него съежилось, но только не эти его орешки. Может, это было следствием беспорядочности его связей.

Но живот был чувствительный, как у маленького ребенка.

Ромео уже кончал с хрупкой грудной клеткой, когда услышал, как подъезжает машина. Выглянув, он увидел пикап Винетты.

— Ваша дочь приехала.

— Ox. — Он показал жестом: прикрой меня, и, прежде чем Винетта влетела в трейлер, успел натянуть простыню.

Она сразу же подошла к постели отца и начала выкладывать признание — громко, словно судейский бейлиф только что приказал ей все выкладывать:

— Папочка, я так виновата! У меня не было этого гребаного мобильника. Если бы ты только знал, какое там было сумасшествие!

Клод мягко улыбнулся своим беззубым ртом:

— Все о'кей.

— Мне так неудобно.

— Без… проблем.

Наконец Винетта обратила внимание на Ромео. Ее губы сложились в насмешливую ухмылку.

— О, дерьмо. Что ты стоишь, как садовый гном? Что ты здесь делаешь?

Клод объяснил:

— Он только что… поухаживал за мной.

— О нет, — сказала она. — О нет. Ты дал ему лекарство?

— Ну, дал, — признал Ромео.

— У тебя есть удостоверение медбрата?

— Нет.

— Значит, ты не имеешь права давать ему лекарство. Господи! Папа! Он не заставлял тебя брать лекарство против твоего желания?

Клод закрыл глаза.

— Боже небесный, — сказала она. — Куда к черту делась Джоан? Ей полагалось быть здесь. Провалиться бы ей в ад волей Господа. Я так и знала, что не должна доверять этой сучке.

— Все в порядке, — сказал Клод. — Со мной… все хорошо.

— Папа, ты знаешь, где я была? В Тифтоне. Я поехала в Тифтон с этим греческим мудаком. И как раз потеряла свой сотовый телефон. Я не знала номера даже своего отца, потому что все номера были в телефоне. Я сказала этому ублюдку, чтобы он отвез меня домой, как он и обещал, но он был первостатейным мудаком в мире, о Иисусе, и я ему втолковывала — мой папочка! Мой бедный папочка болен. Чтобы его Господь оттрахал.

Клод лишь улыбнулся ей. Он был полон всепрощения.

Винетта повернулась к Ромео:

— Слушай, ты, ослиная задница. Я знаю, чего ты хочешь, но думаю, ничего не получишь. Мой отец — не кормилец для тебя. Можешь выметаться отсюда. И немедленно.

— Винетта, — одернул ее Клод.

— Что?

— Он сделал добро… для меня.

— Ох, папа. Если бы ты только знал. Я плакала все обратную дорогу. Я чувствовала себя полной развалиной. Есть тут какое-нибудь пиво? — Она открыла холодильник, сунула туда голову и стала ворочать ею в поисках пива. Изнутри доносился ее сдавленный и приглушенный голос: — Эй вы, жопы! Вы что, выпили все, что здесь было?