Камрань, или Последний «Фокстрот» - Юрий Николаевич Крутских

белобрысого говорливого паренька, лихо гоняющего из стакана в стакан поролоновый шарик. С минуту понаблюдав за игрой, я сообразил, что выиграть не составляет никакого труда, что все проигрывающие — дебилы, и тут же достал заныканные от жены пятьдесят рублей. Через секунду их не стало! Я тогда ещё не мог предположить, что честно заработанных кровных можно лишиться так быстро. Я не считал себя дебилом, но никак не мог понять, куда подевался шарик, который на моих глазах нырнул именно под указанный мной пластиковый стакан. Я весь вспотел, во рту пересохло. Вернувшись назад, я хватанул полстакана неразведённого спирта, закашлялся, запил стаканом водки, услужливо кем-то поднесённым, и даже не сообразил, что это не вода. Настроение было хуже некуда.

В разгар чествования новоиспечённого капитана (или старлея) в бар пришёл задержавшийся по служебным делам командир. Не успев пригубить налитую ему штрафную, едва глянув на меня, он сразу поинтересовался:

— Что, минёр, произошло?

Хоть и стыдно было признаваться в собственной глупости, но пришлось рассказать всё как есть.

Народ за столом оживился. Вечер обещал иметь достойное продолжение. Штурман предложил тут же всем проследовать за ним, посмотреть, как он собственноручно набьёт шарлатанам морду и за ноги вытрясет у них всё из карманов. Он уже двинулся было к выходу, но командир остановил. Отставив в сторону так и не выпитый штрафной стакан, он медленно поднялся, сказав мне: «Пошли!» Остальным строго-настрого наказал стоять в стороне и не вмешиваться.

Оказавшись на улице, наша колоритная компания, чтобы не привлекать к себе внимания, слегка рассредоточилась, но оставалась в зоне видимости. Мы же с командиром направились к шумной толпе играющих. Был тёплый сентябрьский вечер выходного дня, и желающих попытать счастья оказалось достаточно много.

Игра у белобрысого шла с переменным успехом. Выигрывая у всех без исключения посетителей бара и случайных прохожих, он часто проигрывал большие суммы здоровенному, бритому под ноль парнище, который, как змей-искуситель, регулярно подбивал его сыграть по-крупному. Так же судьба благоволила ещё одному счастливчику — коренастому, иссиня-чёрному, с недельной небритостью на щеках, свирепого вида восточному человеку. Играл он, правда, редко, больше шумел, создавал ажиотаж, подбивал на игру окружающих, но иногда рисковал и сам, и надо же — ему тоже везло! Только на наших глазах он дважды сорвал куш, один раз на двести, второй — аж на пятьсот рублей — две мои месячные зарплаты! К остальным посетителям этого мини-казино фортуна была не так благосклонна.

Постояв минут десять, выделив из толпы группу поддержки — тех самых счастливчиков с набитыми деньгами карманами, командир решил попытать счастья и сам. Я не стал его отговаривать. Поставив 25 рублей, он долго наблюдал, как белобрысый гонял по стаканам шарик, и после команды «стоп» неожиданно опрокинул носком ботинка все три стакана. Ни под одним шарика не оказалось! Толпа заволновалась.

Белобрысый резко дернулся в сторону, но тут же рухнул на асфальт как подкошенный, ни слова не успев сказать в своё оправдание. Когда и как командир его ударил, я не заметил. Оказавшись на земле, белобрысый прошипел что-то ядовито-злобное и крайне обидное для офицерского уха. Зря он это сделал. Новый страшный удар настиг жулика, едва только он вновь открыл рот, чтобы продолжить ругательства.

Больше его голоса я не слышал.

Неожиданно возникший рядом мордатый парнище — тот, которому очень везло в игре — тоже был сбит с ног одним неуловимым движением. По тому, как костяно-звучно клацнули его зубы, можно было предположить, что удар пришёлся по челюсти. Бить второй раз командиру не пришлось, парнище шумно свалился, складываясь-осыпаясь шарнирной куклой, и застыл на земле рядом с белобрысым в крайне неудобной позе.

События развивались стремительно. Не прошло и двух секунд, как двое из троицы мошенников были выведены из строя и надёжно обездвижены. Но оставался ещё небритый джигит, и я с опаской ожидал его нападения. Понятно было, что сейчас он вытащит свой страшный кинжал и станет резать командиру горло, но гордый сын гор оказался банальным трусом. Бросив поверженных товарищей, он кинулся к стоящей неподалёку белой иномарке. Оставалась ещё небольшая надежда, что джигит всё же боец и мужчина, что сейчас он достанет из машины свой большой пистолет и примется делать в обидчике глубокие дырки. Но командиру и здесь не повезло — так и не удалось ему сразиться с достойным противником. Джигит ловко прошмыгнул на водительское сиденье и тут же заблокировал двери изнутри. Судорожно он стал совать ключ в замок зажигания, с явным намерением бросить истекающих кровью товарищей и уехать. Но это ему не удалось. Высадив валявшимся неподалёку кирпичом окно, командир вырвал из замка зажигания ключ и зашвырнул его куда-то очень далеко. Затем, резко распахнув дверь, он в два движения отодрал её вместе с петлями и, хорошо размахнувшись, запустил вслед за ключами. После чего приказал джигиту выйти из машины. Но товарищ был не военный, глупый, команд не понимал, он забился вглубь, выставив вперёд тощие ноги, и стал судорожно ими дёргать, отбиваться. Гражданский, что с него взять!

Но командир и тут не растерялся. Изловчившись, он поймал джигита за щиколотку и одним рывком выдернул из машины. Зацепившись за что-то ногой, тот изобразил такой жуткий шпагат, так дико возопил, что мне самому стало больно. Новомодные джинсы с треском разошлись по швам, а паховые связки если и не порвались, то определённо сильно растянулись, в результате чего бедняга не смог даже выполнить прозвучавшую следом команду «встать!». Настаивать на выполнении приказания командир не стал — так и потащил раскоряченного джигита за правую ногу волоком.

Белобрысый продолжал лежать на животе, раскинув в стороны руки, и не проявлял никаких признаков жизни. Возможно, он умер, а может быть, чтобы не получить ещё, просто притворялся. Парнище сидел задом на влажной земле, поддерживал руками то и дело самопроизвольно отваливающуюся челюсть, и во взгляде его ровно ничего не читалось. Какой-никакой диалог можно было вести только с джигитом, но тот вдруг напрочь забыл русский язык, на вопросы не отвечал и только, соглашаясь со всем, услужливо кивал головой. Но командиру говорить особо и не хотелось. Выпотрошив у джигита карманы, командир из весьма внушительного вороха мятых купюр забрал свои двадцать пять и отдал мне мой полтинник. Тяжело дышащему, с удивлением и ужасом взирающему на эти манипуляции джигиту командир кратко пояснил:

— Я тебя ограбил! Вопросы есть? Свободен!

Затем напутственно добавил:

— И смотри у меня… Ещё раз поймаю — руки по самые яйца оторву… и всё остальное…

Оставшиеся деньги командир бросил в