Наркомэр - Николай Аникин

Рванул с места, завизжав колесами, словно бы с крючка сорвался. Из-под колес летели брызги. Народ ругал лихача, посылая вдогонку едкие слова. Чтобы тебя!.. Чтобы на тебе так потом ездили!..

Приехал к себе на базу и кинулся бегать по территории, раздвинув руки ухватом, словно он не директор ЗАО «Овощпродторг», а какой-нибудь промышленный погрузчик леса рычажного типа. Сейчас как схватит, так и раздавит в порыве злого энтузиазма.

Народ разбегался в разные стороны, завидев Коня Рыжего. Точно, не с той ноги встал сегодня.

А Конь, набегавшись вволю по двору и даже успев «уволить» вахтера с ворот (тот бродил по территории, вместо того чтобы сидеть на проходной), наконец пошел в хранилища. Там было прохладно, пахло капустой, огурцами, яблоками. Специфический был запах, перемешанный, но живой. Там лежали овеществленные деньги. Их только нужно своевременно доставить до потребителя, похвалить в рекламе, а затем продать. Обычные заботы. Так себе, невидимые снаружи манипуляции.

База занимала огромное пространство — между автодорогой и лесом, уходящим вверх по косогору. За базой до подножия косогора шло Карасевское болото с каналом для отвода природных вод. С той стороны подъехать к базе было невозможно. С двух других сторон тоже, потому что там располагались огромные массивы садоводческого товарищества «Заводское». Удобно во всех отношениях: вход на территорию был возможен лишь со стороны «официальных» ворот. Это устраивало директора. На ворота он посадит теперь своих людей, чтобы ни одна муха не проскочила. В милиции надо взять лицензию на охранную деятельность, вооружить их официально — вот тебе и собственная армия. Кто платит, тот и заказывает карнавал. И этих, которые у него неофициально числятся, тоже в охрану перевести. Давно надо было провернуть это дело. Ведь учил же мент один. Все некогда. Все дела, будь они прокляты.

Рябоконь шел длинным тоннелем вдоль бесконечных стен, заваленных рядами пластиковой и деревянной тары. Местами тара лежала на полу. Кладовщик недоглядел. Тоннель сделал еще один изгиб и уперся в тупик, почти полностью занятый старыми водочными ящиками. Тара была деревянной. Ее выпускали еще в брежневские времена. Лишь вдоль правой стены оставался узкий проход — человеку одному пройти. В конце прохода обнаруживалась кирпичная кладка, беленная известью. Отдаленное место. В углах паутина висит.

Рябоконь вынул из кармана пульт управления, нажал на кнопку: в глубине за стеной приглушенно загудел электрический двигатель привода. Массивная стальная перегородка вместе с налепленными на нее декоративными кирпичами и искусственной паутиной поплыла в сторону, обнажив проход.

Рябоконь вошел внутрь и вновь направил прибор в сторону датчика. Проход исчез.

Рябоконь находился в просторном помещении, размером до сотни квадратных метров. Неокрашенные стены и потолок построены из железобетонных плит. В пазах виднелся затвердевший бетон. Потолок поддерживался стальными колоннами, окрашенными суриком. С потолка местами капала влага. Немудрено. Как раз над этим местом находилось Карасевское болото, точнее, канал, идущий вдоль всей подошвы косогора, вплоть до реки. Канал периодически чистят экологи, арендуя раз в год экскаватор на гусеничном ходу.

Между потолком и бетонным полом у противоположной стены располагалось непонятное сооружение, также отдаленно напоминающее гигантскую стальную колонну. Но это была не колонна. Скорее это была емкость для воды, также окрашенная суриком. Мимо нее вдоль помещения шли трубы, а на уровне пола, размером в человеческий рост, располагался люк с системой запора.

Рябоконь сел в стоящее у стены кресло и успокоился, глядя на неторопливые, словно при замедленной съемке, действия работников. У производственной линии сидел работник, химик по образованию, и производил контроль качества продукции. Импортная линия едва издавала звук. Сбоку от нее, за длинным столом, покрытым нержавеющей сталью, работали еще несколько человек, занятых фасовкой продукта. Это был один участок. В противоположном конце помещения, за гигантской колонной торопливо бежали по конвейерной линии небольшие стеклянные бутылочки, размером примерно на двести пятьдесят миллилитров. Почему примерно? Рябоконь точно знал их емкость. На посуде красовалась овальной формы этикетка «Женьшеневый бальзам» с предостерегающей надписью: «Употреблять в соответствии с индивидуальными особенностями организма».

«Попробовать, что ли?» — неожиданно для себя подумал Рябоконь и подошел к линии.

— Как у нас с качеством? — спросил у мужика. Тот поднял кверху большой палец.

— А если я попробую? Мне не будет плохо? Смотри…

Но рабочий гарантировал качество. Он не мог поступать по-другому. Продукция расходится по аптекам, поэтому требования к спиртам там особое. Он давно усвоил: не на дешевом и потому некачественном спирте в их деле доход получают, а на отсутствии акцизных сборов. Поэтому лучше не рисковать. И он не рисковал, получая еженедельно заработную плату в конверте без росписи в денежной ведомости.

— Есть закусить чем?..

Поднесли колбаски, апельсинов. Рябоконь отвинтил головку «продукта» и набулькал себе в стаканчик граммов сто. Тут же и выпил, крякнув. Каждый выпьет, но не каждый крякнет. Занюхал коркой. Укусил апельсин. Донельзя рассчитанный продукт у него. Его и разбавлять не надо. Аккурат сорок градусов, как учил Менделеев Д.И.

По телу побежала расслабляющая истома. Он закусит, а потом еще повторит, Боря Рябоконь. В гробу он видел всю компанию, в том числе и самого Шуру Хромового. У Коня свое дело. Он пустил его на поток и теперь ни от кого не зависит. Для чего ему теперь подчиняться? Отмобилизовать бы ему еще охрану, и все будет о’кей. Надо лишь обзавестись лицензией на охранную деятельность. Но он не может сам этим делом заниматься. Для этого ему надо иметь под рукой своего человека. Желательно, чтобы это был бывший спецназовец. На худой конец — обыкновенный мент. Но такой, чтобы не заглядывал, куда его не просят, и лишних бы вопросов не задавал. Такой, у кого в биографии черное пятно обозначилось. Лет, скажем, тридцати, но с большим опытом. И без пенсии. Это для того, чтобы он полностью зависел от Бори. Чтобы он постоянно глядел ему в рот. И чтобы в любой момент мог сам пойти за ним. Со временем он мог бы ввести его в курс дела, показал бы ему это помещение. Но это не сразу. Вначале нужно его втравить. Пусть почувствует вкус денег. Без них в нынешнее время тяжело. На прилавках лежит всякий товар, какой только нужен душе. Только бабки слюнявь.

Боря налил себе еще. На этот раз граммов пятьдесят. Как раз на три подхода хватит бутылки. И никакого запаха сивушного. Отличный продукт.

Боря выпил. Закусил корочкой. Доел апельсин. Скушал колбаски кусочек. Рабочий стоял в стороне, напряженно следя за работой линии по розливу препарата. Тишина. Лишь слабо гудят электрические двигатели привода автоматических линий. И вроде как чувствуется влажность в помещении.

— Как у нас с влажностью? — позвал он химика. — Проверяли? Вдруг повлияет на качество? Что-то влажность чувствуется…

Однако химик, старикан лет шестидесяти, развеял все его сомнения: