Твое нежное слово - Кэрин Монк

– Эллиота гораздо больше волнует общественное признание, чем деньги, – возразила Камелия, стараясь защитить давнего друга. – Два года назад он после смерти отца унаследовал титул и довольно значительные земельные владения здесь, в Англии. Но Эллиот хочет быть известен своими достижениями, и это правильно. Именно поэтому он все свое внимание нацелил на организацию собственного дела здесь, в Лондоне.

– И он хочет, чтобы вы бросили раскопки и жили с ним в Лондоне.

– Эллиот беспокоится о моем благополучии, – объяснила Камелия. – Он боится, что я трачу впустую время и деньги на участке, где уже ничего нельзя найти. Но это не значит, что он не поддерживал меня. Мы с Эллиотом добрые друзья с моих детских лет. Он приехал в Африку вопреки воле своей семьи, потому что восхищался моим отцом и его работой, За годы совместной работы они стали исключительно близки, как отец и сын. Кроме Зареба, Эллиот самый близкий мне человек. Он всегда будет пытаться помочь мне всем, чем сможет. Именно поэтому он хочет жениться на мне. – Отпив глоток бренди, она вздохнула: – Эллиот серьезно заботится обо мне и в определенном смысле чувствует себя ответственным за меня, особенно теперь, когда мой отец умер. Думаю, Эллиот верит, что мой отец хотел, чтобы он заботился обо мне, и поэтому хочет жениться, хотя знает, что я буду ужасной женой.

Она действительно настолько наивна, что не понимает желания Уикема жениться на ней? Глядя на Камелию, свернувшуюся калачиком в кресле и потягивающую бренди, Саймон решил, что, вероятно, это действительно так. Камелия была умной, независимой двадцативосьмилетней женщиной, но Саймон чувствовал, что опыт общения с мужчинами у нее крайне мал. Она, казалось, не сознавала собственной красоты и непритворной чувственности, сквозящей в каждом ее движении. Уикем, вероятно, до некоторой степени ценил острый ум Камелии и ее преданность работе отца, хотя его наверняка раздосадовало, что она не согласилась прекратить раскопки, когда он счел их безуспешными. Камелия столь же прекрасна и редка, как тот экспонат, что Эллиот рассчитывал найти, решил Саймон. Его светлость, вероятно, считал Камелию главной наградой за годы копания в африканской грязи.

По крайней мере, у лорда Уикема достаточно ума, чтобы понять, какая Камелия особенная, даже если он не в состоянии сообразить, что она достойна гораздо большего, чем стать женой самодовольного виконта.

– Он не обрадуется, когда узнает, что случилось в вашем доме этим вечером, – сказал Саймон. – Полагаю, вы не рассказывали ему о стычке с двумя негодяями в переулке?

Она покачала головой:

– Эллиоту лучше об этом не знать. Он имеет склонность приходить в волнение, от которого нет никакой пользы.

– Как только он обнаружит, что вас нет дома, ему не потребуется много труда, чтобы найти вас. Сомневаюсь, что он одобрит ваше пребывание здесь.

– Я ему все объясню, и он успокоится.

– Что объясните? Что кто-то грозил вам смертью, если вы вернетесь к раскопкам? Вы не думаете, что он сделает все, чтобы убедить вас не возвращаться туда?

– Меня от Пумулани не отпугнуть, – решительно ответила Камелия. – Мой отец мечтал, чтобы раскопки были проведены должным образом, все найденные реликвии подробно описаны и помешены в музей. Я в душе поклялась отцу, что осуществлю его мечту. И не остановлюсь, пока этого не сделаю.

В ее глазах цвета полыни искрилась смесь решительности и вызова. Саймон заметил, что когда Камелия сердится, ее глаза темнеют.

– Дело не в раскопках, Камелия, а в необходимости защитить наследство отца? – спокойно сказал Саймон.

– Наследство моего отца уже в безопасности. – Ее тон был гордым, но в нем звенела нота обиды, свидетельствующая, что Камелия прекрасно сознает, что археологический мир не разделяет ее убеждений. – Отец был прекрасным человеком и выдающимся археологом, который пошел против общепринятых мнений и работал на африканском континенте, куда другие не имели ни храбрости, ни дальновидности отправиться. За годы работы в Южной Африке он нашел наскальные рисунки, могилы и бесчисленные свидетельства, что с древних времен там жили умные и умелые люди. Он работал не ради славы, хотя уважение и поддержка коллег, конечно, не помешали бы. Отец посвятил свою жизнь Африке не ради денег. Он был исследователем. Для него сама поездка туда была наградой. Я и хочу продолжить эту поездку.

– Надолго?

– На всю оставшуюся жизнь.

– Сомневаюсь, что мой насос так долго прослужит, – пошутил Саймон и, посерьезнев, добавил: – Я думал, что вы вот-вот сделаете в Пумулани важное открытие.

– Да. Но когда я закончу работу на своем участке, то найду в Африке другое место для исследований. Археология у меня в крови, Саймон, как была в крови у моего отца. На первые свои раскопки я отправилась в десять лет. С тех пор у меня в одной руке ведро, а в другой кирка, и я знаю, что ничем другим заниматься не хочу.

– Как я понимаю, ваша мать разделяла страсть вашего отца к исследованию Африки.

Камелия вздохнула:

– К сожалению, моя мать ничего не знала об Африке. Она считала ее жарким, грязным, диким местом, которое на долгие месяцы крадет у нее мужа. Моя мать была дочерью виконта, из нее вырастили добродетельную изнеженную английскую леди. Думаю, я ее разочаровала, поскольку больше походила на отца, чем на нее.

– Если она так презирала Африку, то почему позволила вам отправиться туда?

– Она этого не делала. Она умерла, когда мне было десять, а вернувшийся в Лондон отец толком не знал, что со мной делать. Я просила его взять меня в Африку. Он так и сделал.

– Должно быть, для вас было невероятно трудно оставить дом, все, что вы знали, и отправиться в чужой край.

– Потеря матери была мучительной. Жить с отцом было легко. Не имело значения, куда он меня везет, лишь бы мы были вместе.

Саймон молча обдумывал ее слова.

– А когда в вашу жизнь вошел Зареб?

– Зареб стал другом моего отца задолго до того, как я оказалась в Африке. Когда мы прибыли на корабле в Кейптаун, Зареб встречал нас. Он положил руку мне на щеку и пробормотал несколько слов, которых я не поняла. Потом он наклонился, посмотрел мне в глаза и сказал, что всегда будет защищать меня. – Камелия засмеялась. – Должна признаться, в те времена я немного побаивалась его. Я никогда не встречала в Англии никого похожего. Но Зареб остался верен своему слову. Он всегда был рядом и следил за мной внимательнее, чем мать, отец или гувернантка. Он имел обыкновение говорить мне, что духи принесли ему меня в подарок, вот почему он так обо мне заботится. Я думаю, что это был способ заставить меня почувствовать, что я принадлежу Африке. А я в то время знала только одно: я отчаянно хочу быть вместе с отцом.

Перед Саймоном сидела, закутавшись в одеяло, взрослая Камелия, а он легко представил себе испуганную, но решительную маленькую девочку, которой она когда-то была.

Ее отец любил Африку, а она любила отца и хотела быть вместе с ним, особенно после смерти матери. Теперь, когда лорд Стамфорд тоже умер, Камелия настроена продолжать его работу. Не только потому, что хотела защитить его наследство, как думал Саймон, хотя, конечно, отчасти из-за этого.