Во власти бури - Данелла Хармон

Ответа не последовало. Ариадна осторожно высвободила руку и повернулась. Колин сидел с закрытыми глазами, и невозможно было сказать, спит он или нет. Она слегка коснулась плеча. Он не шевельнулся.

— Вы спите, доктор? — едва слышно спросила девушка.

— Скорее дремлю.

Она позволила ладони коснуться каменно-твердого плеча, спрашивая себя, где гнездится самая сильная боль.

— Послушайте… — начала она нерешительно, — вот, к примеру, вы имеете дело с лошадью, измученной тяжелым трудом. Что может облегчить ее состояние?

— Надо как следует растереть ее мазью и укрыть попоной, — Ах вот как!

Ариадна уже в который раз порадовалась почти полному мраку, который превосходно скрывал от Колина все, что было написано на ее лице. В данный момент она смутилась так, что покраснела.

Как следует растереть.

Нет, на такое она просто не способна! Это неприлично!

Колин со вздохом сменил позу.

Нет, это исключается!

Он снова пошевелился, явно пытаясь устроиться поудобнее, но тщетно.

Да пропадите вы пропадом, все условности!, — Мази у меня нет, конечно, но… растереть и укрыть вас я могу!

Колин молчал так долго, что девушка усомнилась, что он вообще слышал ее слова. Наконец он медленно повернулся, сверкнув глазами в темноте.

— И что же, вы бы это сделали? В самом деле?

— Ну конечно… если только вы пообещаете не говорить Максвеллу!

Он снова замолчал, и молчание длилось так долго, что Ариадна уже собиралась извиниться за свое предложение, как вдруг Колин повернулся на живот, вытянулся и положил голову на скрещенные руки.

— Я бы весьма оценил вашу заботу, — произнес он вполголоса.

Ариадна уставилась на его широкие плечи, потом на свои маленькие неопытные руки и с сомнением прижала их к груди.

— Вот только я не знаю, как это делается Послышался знакомый смешок.

— Полагаю, бесполезно спрашивать вас, месили ли вы тесто хоть раз в жизни Забудем об этом.

— Нет-нет, почему же! — воскликнула она, снова чувствуя себя глупой маленькой девочкой. — Вы места себе не находите, а я что же? Буду всю ночь не спать из сочувствия к вам?

С решимостью отчаяния Ариадна повернулась и придвинулась к распростертому телу Колина. Ее правая нога прижалась к нему. Она ощутила жар мужского тела, испугалась, но прикрикнула на себя и не отпрянула.

— Только, пожалуйста, никогда никому об этом не рассказывайте, ладно? — дрожащим голосом попросила она. — Так не поступают, это неприлично… Если все узнают, на меня будут показывать пальцем!.. Моя репутация…

— Ах, миледи, — перебил Колин не без иронии, — за последние два дня вы уже успели совершить столько прегрешений против морали, что давным-давно погубили свою репутацию. Но если она в моих руках, можете быть спокойны. Я сохраню все в тайне.

— Обещаете? — серьезно спросила Ариадна.

— Клянусь.

— Ну, тогда ладно.

Он тихо засмеялся и замер в ожидании.

Некоторое время она просто сидела, собираясь с силами, потом протянула руки и положила их ладонями на спину ветеринара.

И поняла, что совершила ошибку.

Столько раз за этот день она повторяла «мы друзья», что это стало для нее свершившимся фактом. Ради дружбы она собиралась совершить то, о чем не могла и помыслить еще неделю назад. Растирать и массировать постороннего мужчину — это ведь означало прикасаться к нему, трогать его! Это уже выходило за рамки дружбы! И зачем только она обещала ему!

Но назад дороги не было. Колин нуждался в ее помощи, в ее заботе. Руки двинулись, неумело разминая натруженные мышцы — сначала испуганно, нерешительно, потом все увереннее и, наконец, самозабвенно. Помимо всего прочего, в происходящем было чувство глубокого удовлетворения от сознания своей нужности, своей способности помочь.

Упрямо оттеснив подальше сомнения, Ариадна полностью отдалась своему занятию. Она и понятия не имела, как месят тесто, но честно старалась себе это представить. «Я помогаю ему, помогаю своему другу», — время от времени повторяла она мысленно.

И вдруг в памяти всплыло лицо Максвелла.

Ариадна чуть было не отскочила, но Колин пробормотал: «Уже лучше! Ей-богу, действует!» Внезапный стыд сменился раскаянием, а потом и вовсе все прошло.

Стыдиться было нечего. Как бы ее ни воспитали, она не неженка, не нытик, не трепетная барышня! Она докажет это если не Колину Лорду, то себе самой!

Постепенно руки Ариадна двигались все выше по спине Колина, к плечам, пока не коснулись кончиков волос. Прикосновение было щекотным и вызвало в памяти их поразительную шелковистую мягкость. Максвелл выбрал такой момент, чтобы явиться снова, но и на этот раз девушка отмахнулась от него с растущей досадой. «Доктор Лорд» тихонько вздохнул и улегся на скрещенные руки другой щекой.

У нее получалось! Как тут было не забыть о Максвелле? И не только о нем, но и о разнице в социальном положении?

Чувство вины больше не тревожило Ариадну — просто потому, что единственно важным стало поставить на ноги Колина.

Сама того не замечая, она зарылась пальцами в лежащие на шее волосы и на миг замерла, слушая дождь, упорно стучавший по крыше. Потом встрепенулась и продолжила сеанс массажа. Мало-помалу она нашла нужный ритм, направление и силу движений.

— У вас врожденный талант, миледи, — негромко и дремотно промолвил «пациент» немного погодя. — Похоже, мне все-таки удастся сегодня уснуть.

— Так и было задумано, — со сдержанной гордостью откликнулась девушка.

Однако она слишком усердно принялась разминать мощные плечи — они казались твердыми как камень. Ариадна приложила всю свою силу, и Колин дернулся.

— Больно? — испугалась она, убирая руки.

— Немного, но ничего страшного, попробуйте еще раз Вы делаете поразительные успехи для новичка Даже странно — Вовсе нет. Я не раз видела, как грумы массируют беговых лошадей после пробега…

Это вырвалось неожиданно для самой Ариадны. Она готова была откусить себе язык за подобную оплошность. Но Колин никак не отреагировал на эти слова, и девушка бесшумно перевела дух.

Усталость притупила его внимание, думала она. Значит ли это, что он не замечает вообще ничего? Ни сумасшедшего стука ее сердца, ни влажности ладоней, ни дрожи в голосе? Видел бы он, что за выражение у нее на лице!

«Но ведь я не делаю ничего плохого!»

«Разве? — насмешливо осведомилась совесть. — Когда не делают ничего плохого, не кидает в жар. Нет ни нервозности, ни трепета. Человек в ладу с самим собой, когда он не преступает правил, впитанных с молоком матери».

Ариадна помотала головой и упрямо продолжала свое занятие до тех пор, пока ее не остановил болезненный стон.