32-я добровольческая гренадерская дивизия СС «30 января» - Роман Пономаренко

Конечно, высокопоставленные немецкие офицеры на Одерском фронте не питали иллюзий касательно «укрепленного фронта» с «мощной артиллерией» и «свежими бесчисленными соединениями». Закаленные в боях генералы слишком хорошо видели слабость немецких сил и полностью осознавали всю мощь противника. Не давали никакого повода для оптимизма и сводки с других фронтов, прежде всего с Западного, где американские войска уверенно двигались к Эльбе, и с других участков Восточного фронта. Тем не менее, приказ все же оказал положительное воздействие на моральное состояние немецких войск перед началом решающей битвы. Солдаты знали, во имя чего они сражаются и полностью осознавали ответственность, что на них ложится. К тому же все надеялись на обещанное «чудо-оружие»[321], которое поможет ослабленному вермахту сокрушить вражеские полчища.

Командующий 9-й армией генерал пехоты Буссе также обратился к войскам с призывом. Штандартеноберюнкер СС Гюнтер Адам вспоминал: «В частях царили настроения, что мы обязательно остановим русских, особенно после того, как нам передали смысл речи генерала Буссе: «Солдаты Восточного фронта, если вы продержитесь в течение двух дней, то вы сделаете это! Приветствие вам от вашего генерала Буссе!». После этого вспыхнули громкие аплодисменты, так как это могло означать, что обещанное нам чудо-оружие наконец будет применено»[322].

После этого командир дивизии Ханс Кемпин издал свой приказ по дивизии, в котором обращал внимание личного состава на то, что они являются солдатами СС, национал-социалистами, и что главное – «политическими солдатами». Текст этого короткого, но яркого приказа очень характерен для иллюстрации того, как воспринимали эсэсовцы свое место в немецкой армии:

«Эсэсовцы!

На конечном этапе этой войны фюрер обращается к Восточному фронту. Как национал-социалисты, мы носим гордое наименование: дивизия «30 января». Как политические солдаты, мы осознаем цели большевизма. Что бы ни случилось, мы останемся здесь, и будем защищать существование нашего народа, со всей энергией и упорством, свойственными эсэсовцам. Германия будет и должна жить, мы не позволим отвратительной личине брутального большевизма оставить на нас свою метку.

Наш девиз: “Закопайся, спрячься и убивай!”.

Да здравствует наш славный народ!

Да здравствует фюрер!»[323].

Обращает на себя внимание и провозглашенный Кемпином девиз: «Закопайся, спрячься и убивай!». Полностью осознавая слабость своей дивизии перед лицом вражеских армий, Кемпин указал, как именно его солдатам следует сражаться с превосходящим в силах и средствах наступающим врагом.

Так что моральное состояние немецких войск перед началом советского наступления было на удивление высоким. Как вспоминал один из офицеров: «Моральное состояние моих людей было хорошим, несмотря на мрачные перспективы… Все надеялись на скорый перелом к лучшему в этой войне, хотя никто не мог сказать, когда он наступит. “Лозунги”, облетев войска, падали на благодатную почву надежды»[324].

В ночь на 16 апреля советские войска прорвались северо-западнее Визенау. Хотя, прорыв и удалось устранить, облегчение пришло ненадолго. Надвигалась буря.

Решающее советское наступление началось 16 апреля 1945 года. Командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Г.К. Жуков в своих мемуарах описал принципы, по которым это наступление должно было проходить: «Мы решили навалиться на оборонявшиеся войска противника с такой силой, чтобы сразу ошеломить и потрясти их до основания, использовав массу авиации, танков, артиллерии и материальных запасов»[325].

Не будет преувеличением заметить, что противостоящая фронту Жукова одна немецкая 9-я армия была обречена еще до начала сражения. Действительно, надеяться, что 12 слабых дивизий на передовой и три такие же слабые дивизии в резерве, плюс части усиления, в общей сложности 235 000 солдат и офицеров[326], большей частью плохо вооруженных, снаряженных и обученных, сумеют отразить могучий удар советских девяти общевойсковых и двух танковых армий, не считая многочисленных частей усиления, хорошо вооруженных, укомплектованных и обученных, было невозможно. Всего 1-й Белорусский фронт имел 83 стрелковые дивизии, 1155 танков и самоходных орудий, 14 628 орудий и минометов и 1531 установку реактивной артиллерии. А ведь был еще и мощный 1-й Украинский фронт маршала И.С. Конева, наносивший свой удар южнее…

Как уже отмечалось, зона действия V горного корпуса СС лежала в стороне от направления главного советского удара. Тем не менее, советским войскам на направлении южнее Франкфурта-на-Одере также отводилась важная задача. Лучше других о ней высказался Г.К. Жуков: «Чтобы не допустить отхода в Берлин 9-й армии противника после прорыва 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов на Одере и Нейсе, при планировании операции нами было решено нанести вспомогательный удар силами 69-й и 33-й армий из района Франкфурт-на-Одере (южнее железной дороги Франкфурт – Берлин) в общем направлении на Бонсдорф»[327].

Таким образом, 33-я армия должна была атаковать со своего плацдарма к югу от Франкфурта-на-Одере, с целью обеспечения общего успеха Берлинской операции. Следует отметить, что кроме вышеуказанных частей 33-й армии, в районе Франкфурта-на-Одере находился 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-лейтенанта В.В. Крюкова, с 10 апреля выведенный из резерва фронта и оперативно подчиненный 33-й армии[328]. Этот корпус включал в себя 3-ю, 4-ю и 17-ю гвардейские кавалерийские дивизии, три танковых полка, 1459-й самоходно-артиллерийский полк (вооружен самоходками СУ-76), один истребительно-противотанковый артиллерийский полк, один гвардейский минометный полк, один зенитно-артиллерийский полк[329].