Сомнения любви - Мэри Джо Патни

Она затаила дыхание.

– Журчание воды! Звук состоит из нескольких более тихих звуков, которые как разные ноты, низкие и высокие. Ты построил фонтан?

– Я восстановил уже существующий фонтан, который был спрятан под плющом, – ответил он. – Что еще?

– Пение птиц. Птицы поют повсюду за городом, но обычно я их не так замечаю. Прямо здесь, в твоем саду, есть щеврицы, не так ли? И я слышу… славок и воробьев, я думаю. Но чуть дальше. Слой за слоем чудесных звуков. И запахи! Нарциссы в полном цвету, я думаю. Я чувствую их запах. Они всегда заставляют меня думать о масле. Но тут есть и другие запахи тоже. Запахи различных растений. И я думаю, что шпалерное фруктовое дерево зацвело. Яблоня?

Он засмеялся.

– У тебя хорошо получается. Ты задействовала обоняние, слух и осязание. Все, кроме вкуса. Ты хотела бы попробовать на вкус цветок?

– Я придумала кое-что получше. – Определив, где он находится, по голосу, она подошла к нему и, схватив его за предплечья, подтянулась, чтобы поцеловать его в шею. – М-м-м. Соленый. Очень приятный вкус. – Она сжала его руки. – Сильные, но упругие. Приятное ощущение твердости.

Он засмеялся и заключил ее в объятия. Она очень остро ощущала его тело, да и свое тоже… И вот ее грудь вдавилась в его грудь. Она ощутила пульсацию крови в самом сокровенном месте своего тела.

Зрение внезапно вернулось, когда он снял повязку с ее глаз. Она почти пожалела о том, что ее вытолкнули из мира ощущений, хотя и была рада тому, что видит его красивое смуглое лицо так близко от своего лица.

– Ты сдала экзамен на «отлично», – сказал он. – Ребенком меня привели в похожий сад с завязанными глазами. Я точно не помню, но мне кажется, что я сам испытал нечто подобное много лет назад. Поэтому я хотел, чтобы и ты это почувствовала.

– Это было в том саду, который ты вспомнил? – спросила она.

Он нахмурился и покачал головой:

– Возможно, но на самом деле я не знаю.

Желая стереть с его лица это мрачное выражение, она окинула взглядом сад. Он чудесно выглядел и в запущенном, одичавшем состоянии, но Адам своим кропотливым трудом вернул ему гармонию. Старая деревянная скамья под раскидистым деревом манила присесть на нее, а участок клочковатой травы его трудами был превращен в зеленый газон.

Мария прошлась по саду, внимательно приглядываясь ко всему, что ее окружало. Конечно фонтан радовал глаз больше всего.

– Мне нравится, что вода течет из львиной пасти вниз, а потом распадается на ручейки, стекаясь в бассейны разных размеров, что создает разное звучание воды. Ты говоришь, что фонтан был здесь, за разросшимся плющом? – Она прикоснулась к поросшему лишайником серому камню, из которого была высечена львиная голова, затем провела рукой по зеркальной водной глади в нижнем бассейне.

– Плющ полностью скрыл его. Я собирался установить здесь фонтан, но, обнаружив старый, счел это большой удачей. Трубы и бассейны нужно было почистить, но это все, что пришлось сделать.

Мария медленно шла по саду, внимательно присматриваясь ко всему, на что падал взгляд, прикасаясь к тому, к чему хотелось прикоснуться.

– Ты сотворил чудо. Даже воздух здесь какой-то особенный, целительный.

– Я рад, что тебе нравится. – Адам с удовлетворением оглядел творение своих рук. – Еще многое предстоит сделать, но я доволен тем, что сумел претворить в жизнь то, что задумал.

– Пора отпраздновать это событие. – Она приподняла крышку корзины и вытащила оттуда легкое одеяло. Расстелив его на траве, она поставила корзину посредине и сама изящно присела рядом. По крайней мере она надеялась на то, что у нее получилось присесть изящно. – Ты приготовил сюрприз для меня, а я – кое-что для тебя. – Она многозначительно улыбнулась ему. – У нас будет ленч в темноте.

При этих ее словах Адам взглянул на ясное небо, по которому проплывали лишь легчайшие белые облака.

– Надеюсь, это не значит, что нам придется дожидаться заката, чтобы поесть.

– Мы будем есть сейчас, но с завязанными глазами, – пояснила она. – Мой отец как-то в Париже посетил игорный дом, где подавали souper noir – зал был абсолютно лишен освещения, а слуги все были набраны из слепых людей, обученных работать в темноте. Подавали разнообразные блюда. Мой отец говорил, что «черный ужин» довольно интересная вещь, хотя и приводит в замешательство. – Она усмехнулась. – Он еще говорил, что ужин был задуман как прелюдия к оргии.

– Твой отец говорил об этом своей юной дочери? – спросил потрясенный Адам.

– Он использовал куда более деликатные выражения, но смысл был именно этот. – На мгновение она вновь испытала удушливое ощущение потери. Но все для нее сложилось не так плохо, поскольку в жизни ее появился Адам. На самом деле она даже смирилась с тем, что надежда получить от отца жизнерадостное письмо с кучей новостей и извинениями за долгое молчание так и не осуществится.

Заставив себя продолжить, она сказала:

– Он считал, что я должна знать, как устроена жизнь, раз я сопровождаю его на всех этих праздниках в загородных домах. Он рассказал мне о «черном ужине» только для того, чтобы развлечь, потому что присутствовал он на таком ужине много лет назад. Насколько я понимаю, он был еще совсем юным, когда его отправили в путешествие по европейским столицам.

– Он путешествовал по миру? Ему повезло. – Адам опустился на одеяло. – Со времен Французской революции молодые английские джентльмены лишены возможности выставлять себя дураками в европейских столицах. Твой отец был родом из богатой семьи?

Мария поморщилась:

– Он никогда не говорил об этом. У меня создалось впечатление, что он был компаньоном какого-то богатого наследника, которого и сопровождал в путешествии по Европе. Даже как-то страшно представить моего отца человеком ответственным!

Адам засмеялся:

– При всех своих недостатках он вырастил отличную дочь.

Мария отвязала от ручки корзины второй шарф.

– Я знаю о том, что лежит в корзине, не больше, чем ты. Я объяснила свою задумку миссис Бекетт и просила ее положиться на воображение. Идея ей понравилась, так что готовься!

Она встала на колени и обвязала шарф вокруг его головы.

– Ты что-нибудь видишь?

– Сквозь ткань проникает немного света, но я ничего не вижу. Странное ощущение, – задумчиво сказал он. – Не такое, как ночью в темноте. Более… волнующее. А как насчет тебя? Ты сможешь сама завязать себе глаза? Только никакого обмана!

– Я и не стала бы тебя обманывать. В этом весь смак. Я завяжу глаза, но было бы лучше, если бы ты помог затянуть шарф, завязав его на затылке. – Она обмотала шарф вокруг головы с той же тщательностью, как сделала это с Адамом. – Я собираюсь наклониться над корзиной, так что ты можешь завязать шарф.