Аргентина. Кейдж - Андрей Валентинов

— Аббе! Я книжку потом почитаю, если вы не против. А сейчас объясните, пожалуйста, что не так с моей квартирной хозяйкой? Я же заметил, как вы с гражданином мэром переглядывались…

* * *

— Всегда стараюсь думать о людях хорошо, — сказала Мари-Апрель.[45] — И не судить, чтобы саму не судили. К тому же я тут недавно, многого не знаю. Но… Мне кажется, ты прав, Кретьен. Эти люди очень жестоки. «Порождения бурой земли», если вспомнить грека Алкмана.

Кейдж невольно поежился. Пойди привыкни к такой! Только что улыбалась, шутила…

— Для них женщина, ждущая мужа с войны, — сумасшедшая колдунья. Барбарен и священник лучше прочих, они, по крайней мере, пытаются смирить зло. Напиши об этом, Кретьен, может, у кого-то проснется стыд.

В последнем репортер «Мэгэзин», помня собственный опыт, здорово сомневался, однако спорить не стал. В истории Натали Кабис, бывшей учительницы единственной в городе школы, он уже разобрался. А вот его новая знакомая…

Встретились в то же время и в том же месте — у подножия башни. Аметистовой, как называли ее в округе. По легенде, местный владелец устроил на ее вершине сторожевой пост, дабы наблюдать за подъездами к копям. В прошлый раз Кейдж даже не успел толком разглядеть ту, которую честно пытался спасти. Поцелуй в щеку, очки на нос и…

— Хватит на сегодня подвигов, Кретьен. Обратно в город — и спать. Скоро стемнеет, еще заблудишься или ногу подвернешь. А зовут меня Мари-Апрель. Имя редкое, но мне очень нравится.

И — развернула носом в сторону дороги. Только и запомнилось, что рыжая, очень на кого-то похожая, а еще с характером. Никому про их встречу Кейдж рассказывать не стал и ближе к вечеру вновь направил стопы строго на юг.

Устроились там же, у подножия башни. Крис просто кинул куртку на траву.

— А я уже работать начал. Купил бумаги — и пишу все подряд, что вижу, что слышу, что думаю. Прямо как Хемингуэй! Ну, у Хэма, конечно, лучше выходит, он мастер.

Девушка не перебивала, слушала, а Кейдж между тем поглядывал. За годы работы довелось встречаться с разным народом, со временем и опыт пришел. Хоть и не стал репортер Кристофер Грант мистером Шерлоком Холмсом, но кое-чему научился.

— Я даже название для книги придумал — «Глоток хорошего вина». Кстати, Хэму обязательно покажу, может, что посоветует.

…Видом — совсем девчонка, но глаза не лгут: его лет или чуть младше. Рыжая, стрижка короткая, ни шляпки, ни берета. Брюки и жилет от очень дорогого костюма (светло-коричневая замша), но пиджак не надела. Ростом невелика, его пониже, однако синяки помянула не зря, наверняка спортсменка.

— Город я весь уже облазил, а завтра хочу к развалинам замка сходить. Мне объяснили, что это у озера, в двух километрах отсюда. Там еще вроде кто-то живет.

…Лицо? Самое обычное, южное, в загаре. Нос бы чуть побольше, губы поменьше, но и без того — симпатичная до невозможности. Глаза зеленые, с загадкой, ямочки на щеках. И — похожа. А вот на кого — полный затык, хоть кулаком по голове лупи.

И фотографировать себя не позволила. Мол, потом, когда косметичку возьмет.

— Не надо меня изучать, Кретьен, я же не замок!

Кейдж сглотнул, поспешив перевести взгляд на ближайшую сосну. Аллепскую, как уже успела пояснить девушка.

— Кстати, это обычный загородный дом XVIII века. Башня, правда, имеется, она-то и уцелела… Мне и самой было бы интересно взглянуть на что-нибудь времен Каролингов. С детства любила читать про рыцарей, Круглый стол, про короля Артура. До сих пор не забыла: «И вот ехал сэр Борс, ехал, до тех пор, пока, по воле случая, не выехал к той самой часовне, где находился сэр Ланселот…»

— Грамерси, — вспомнил он.

— Да, чудное слово… Хотела изучать историю — и по скалам лазить, а меня направили на курсы стенографии. Заодно покрасили в мышь… Рыжие волосы, да будет тебе известно, воспринимаются асоциально, можно и карьеры не сделать. Только недавно взбунтовалась — и подстриглась почти под корень. Теперь жду, что скажет жених. Он у меня… Суровый, не подойдешь.

Сказала серьезно, настолько, что Кейдж о сосне позабыл напрочь. Повернулся, поймал взгляд зеленых глаз.

…Совсем рядом, плечом к плечу сидят.

— Удивился? — Девушка невесело улыбнулась. — Жизнь идет, ее надо как-то устраивать. Определяться… Я на своего будущего три года смотрела — прежде чем он, так сказать, соизволил. И то, пришлось штурмовать в самом прямом смысле. А тут ты, ковбой! Свалился на мою голову.

— Наоборот! — не преминул уточнить ковбой. — А если про жизнь… Я тоже помолвлен, Мари-Апрель. Как-то мы с тобой… Не совпали.

— Или совсем наоборот… Теперь о не слишком приятном. Здешние люди не только злы, но и суеверны. Знаешь, почему мы здесь одни? Это место, представь себе, проклято. Бродит в этих местах злой неупокоенный призрак…

— Ам-м! — рассудил Крис и клацнул зубами. Мари-Апрель поглядела с уважением.

— Очень похоже. Так что не удивляйся, если тебя святой водой кропить начнут за то, что знался с суккубом.

Слово было незнакомым, но красивым, и Кейдж решил обязательно его записать.

— А на самом деле здесь брожу я. Спокойно, тихо… Если хочешь, присоединяйся, ковбой. В жизни мы уже с тобой, кажется, определились, но… На башню это смотреть не помешает.

Кристофер Жан Грант и не пытался возразить. У Мари-Апрель — ее суровый, не подойти, у него (ох-х-х!) Камилла, которой надо завтра же написать. График!.. Вспомнился немой, давних-давних лет, фильм про Тристана и Изольду. Их старая церковь, он, Кейдж-тапер, сидит за фортепьяно, смотрит на белое полотно…

Крис снял с плеча фотоаппарат, положил на траву.

Он и она. Между ними — «Contax II» в коричневом кожаном чехле.

6

Остался всего один чемодан, маленький, из серой фанеры. Глаз скользнул по белому бумажному обрывку с обломком сургуча. Никак по почте отправляли?

— Держите, Ингрид!

Идея заглянуть во тьму антресоли, узкого пенала над коридором, ведущим на кухню, ей и принадлежала. Девушка, ощутив себя Вальтером Эйгером, надолго задумалась, а потом заявила, что для работы в подполье требуется подходящая одежда. В виденных ею шпионских боевиках, как голливудских, так и отечественных, студии UFA, разведчики, а особенно разведчицы только и делали, что меняли наряды. Харальд, постаравшись сохранить серьезный вид, мысль одобрил, предложив завтра же съездить в Дом немецкой моды на Лютцовплатц и подобрать что-нибудь подходящее в стиле «дирндль»[46].