Миледи и притворщик - Антонина Ванина

К вечеру мы успели пересечь одну лощину, обогнуть следующий холм, потом снова перейти долину, где я смогла запечатлеть ещё и позеленевший ото мха на бетоне железнодорожный виадук с двадцатью арочными пролётами.

Незадолго до захода солнца мы остановились у очередного тоннеля. Вход в него плотно закрыла свисающая со склона бахрома из вьющихся стеблей и лиан, но я всё равно раздвинула её и заглянула внутрь. Не знаю, насколько сотен метров тоннель протянулся вглубь холма, но светового пятна у противоположного выхода я так и не разглядела.

– Заночуем внутри, – неожиданно заявил Стиан, спешившись, – Манзо уже близко, как раз за холмом. Здесь в долине время от времени кочуют пастухи, так что лучше нам укрыться в тоннеле подальше от любопытных глаз.

– А как же змеи? – напомнила я ему. – А если там ещё и дикие звери устроили логово? Сколько в этом тоннеле метров?

– Чуть больше километра.

– Да там целое стадо тигров, медведей и всяких шакалов может вместиться. Нет, я там спать не буду. Это опасно.

– Снаружи тебе оставаться ещё опасней. Здесь по ночам ходят люди, Имрана. Они порою хуже диких зверей.

Он смотрел на меня так укоризненно и в то же время встревожено, что я, в конце концов сдалась:

– Ладно, уговорил. Надеюсь, змеи оттуда скоро уползут на ночную охоту, а зверьё выбежит наружу от наших криков. Но как быть с огнём? Разве свет из тоннеля не пробьётся наружу и его отблески не увидят в городе?

– Не переживай, тоннель извилистый, так что если свет и вырвется наружу, то едва заметный. За жителей Манзо и пастухов из долины можешь не переживать, они примут его за огни поезда-призрака и ещё целый год не осмелятся даже близко подойти к холму.

– Поезд-призрак? – поразилась я. – Расскажешь мне эту историю?

– Обязательно. Только давай сначала нарубим и соберём дрова, привяжем лошадей и окурим тоннель едким дымом трав, чтобы сразу дать понять нашим ползучим и четвероногим соседям, что мы им не рады.

И мы принялись за дело, торопясь закончить все приготовления до захода солнца. И вот, уйдя вглубь тоннеля на пару сотню метров, мы, наконец уселись у костра, разведённого меж ржавых рельсов. Стиан соорудил над огнём подобие треноги, к которой подвесил котёл, и в ожидании позднего ужина в кромешной и глухой тьме он поведал:

– В Манзо от торговцев на рынке я не раз слышал историю, что в самую тёмную ночь, когда луна скрыта тенью или тучей, по старым железнодорожным путям с уханьем и лязгом едет призрачный поезд. Им управляет дух машиниста, которого когда-то по наущению жрецов Инмуланы растерзала толпа на городской площади. Его привязали к столбу и забили камнями за то, что он тромец и ещё за то, что супротив воли сарпальских богов своим техническим колдовством мог оживлять груду металла в виде поезда и приводить её в движение. Ещё на той площади побили палками и полуживыми кинули в ров кочегаров поезда, после чего их сожгли заживо. Теперь их мятежные души мчатся вместе с поездом-призраком по старым путям, хватают и кидают в огромную топку всех сарпальцев, что попадутся им на пути. А в вагонах поезда-призрака едут все убиенные во время религиозных волнений тромские рабочие и их семьи. Они все пытаются уехать домой, в родные края, но старая железная дорога заставляет их кружить по Старому Сарпалю, не находя покоя. И всякий раз, проезжая мимо очередного города, где жрецы Мерханума призывали сарпальцев громить тромские дома, души убиенных шлют, и ещё долго будут слать проклятия на головы своих убийц и всех их потомков до тринадцатого колена. Вот поэтому люди здесь стараются обходить стороной старую железную дорогу. Все в Старом Сарпале знают – тромские духи не пощадят никого из сарпальцев, как и сами сарпальцы не жалели тромцев, когда пронзали пиками строителей, насиловали их жён и разрубали на куски их детей. Поезд-призрак настигнет каждого, кто осмелится приблизиться к путям хоть днём, хоть ночью. А уж если зайти в тёмный тоннель, то последнее, что ты увидишь в своей жизни, будут огни приближающегося поезда, языки пламени, что вырываются из огромной топки, и лопаты призрачных кочегаров, что загребут тебя на ходу и кинут в огонь отмщения.

На этих словах позади нас что-то рухнуло, и лязг металла ещё долго расходился гулким эхом по тоннелю. Я поёжилась:

– Это правда, что ты сейчас рассказал? – хотелось узнать мне.

– Про поезд-призрак? – неожиданно улыбнулся Стиан. – Это просто легенда, не бойся. Там в тоннеле, наверное, камень из кладки упал на рельсы, вот и вся разгадка жутких звуков из темноты. Призрачные кочегары с лопатами тут точно не появятся.

– Я имею в виду те страшные вещи, что старосарпальцы творили с тромцами. Они, правда так озверели во время восстания?

Улыбка тут же исчезла с губ Стиана и он понуро ответил:

– Люди, оказавшись в толпе, имеют свойство терять рассудок, когда умелые манипуляторы говорят им, кто именно виноват во всех их жизненных бедах и что надо сделать, чтобы боги больше не отворачивались от старосарпальцев и вновь одарили их своей милостью. Жрецы Инмуланы и Мерханума изначально выступали против появления тромских специалистов в Старом Сарпале. Они говорили, что разработка недр калечит землю, какой её создал Мерханум, а строительство иноземных северных домов и железной дороги в сарпальских городах гневит Инмулану, верную защитницу династии Сарпов и всего сарпальского, что только есть на свете. А ещё богов гневило то, что сарпальцы стали больше работать на тромских стройках и меньше ходить в их храмы, и, следовательно, стали меньше нести даров на алтари, а те деньги, что раньше жертвовали храмам, теперь люди стали откладывать на покупку тромских товаров и копить на учёбу детей в Тромделагской империи. Теперь понимаешь ужас жрецов, когда они представили, каким будет Старый Сарпаль, если тромцы и дальше будут извлекать прибыль из недр и вместе с тем давать простым людям работу и шанс выбраться из нищеты, чтобы зажить совсем другой жизнью?

– Они поняли, что их власть тает на глазах. Они не могли предложить людям ничего кроме страха перед богами. А людям надоело бояться. Они увидели, что может быть другая жизнь, где всё зависит от них самих, от их усердия и трудолюбия, а не от настроения незримых сил.

– Да, именно так старосарпальцы и начали переосмысливать свою жизнь. Именно в те годы и появилась мода среди состоятельных вельмож посылать своих детей учиться во Флесмер. Люди попроще заработать на свою мечту о красивой жизни в короткий срок не могли, но перемен в жизни очень хотели. Поэтому в Тромделагской империи и объявились первые беженцы, в основном разорившиеся после поборов арендодателей крестьяне. Люди начали покидать Сарпалию, потому что узнали, что в этом мире у них может быть совсем другая жизнь, как у тромцев, например. И этого жрецы не могли принять. При прошлом сатрапе Рахуле у них были связаны руки, так как он прекрасно знал свою личную выгоду от сотрудничества с горнорудными компаниями из Флесмера. Но когда его не стало, и на престол взошёл его молодой племянник Сурадж, жрецы смогли найти подход к нему и поняли, как воздействовать на его неокрепший разум. Сурадж по неопытности дал им полную свободу действий, и тогда жрецы вышли на площади, чтобы взбудоражить толпу и сказать, что тромцы вовсе не благодетели, что они оскверняют старосарпальскую землю и обирают людей, и у тех никогда не будет сказочных богатств, какие есть в тромских домах. Поэтому отныне все люди, что пришли на площадь, вправе пойти к каменным тромским жилищам, ворваться в них и забрать себе всё, что тромцы нажили за долгие годы пребывания в Старом Сарпале, пока простые люди ютились в глинобитных лачугах, трудились от восхода до зари и довольствовались скудной пищей. Отец рассказывал, что всё случилось слишком внезапно, никто даже не предполагал, что в одночасье в тромские кварталы заявятся возбуждённые кричащие люди и начнут бить стёкла, врываться в дома и вытаскивать оттуда людей, издеваться над ними. На железной дороге не сразу узнали, что творится в городах. Тысячи фанатиков устроили шествие от одной станции к другой и тоже громили здания и избивали людей. Им пытались препятствовать и тромские охранные отряды и даже старосарпальцы, которые работали на станциях, но силы были неравны. Отец в те дни инспектировал станцию в Камкуте, что севернее Манзо. Он говорил, что туда примчался израненный обходчик, сарпалец, и сказал, что к ним движется разъярённая толпа, надо всем срочно убегать и спасаться. Начальник станции и глава охранных отрядов тут же помчались в город за своими семьями, и кроме отца никаких крупных руководителей на станции больше не осталось. И тогда он понял, что надо брать ситуацию в свои руки. Он взял командование охранным отрядом на себя, всё-таки военное прошлое дало о себе знать. Их было всего восемь человек с оружием – отец со своим охотничьим карабином и семь охранников – остальных сбежавшие начальник станции и глава отрядов забрали с собой как персональных телохранителей. И вот через четверть часа на путях показалась толпа. По команде отца был дан залп в воздух, а потом охранники направили ружья на толпу, и она тут же остановилась. Отец громко спросил, зачем все эти люди пришли сюда и чего хотят. Надо сказать, что немногие тромцы тогда утруждали себя изучением сарпальского языка и местных устоев, что в итоге и привело в кровавым волнениям на почве глубокой неприязни к чужакам. Так что обращение моего отца к предводителям восстания на их родном языке произвело впечатление. Толпа остановилась, и один из зачинщиков сказал, что народ хочет, чтобы сарпальская земля была свободна от чужеземцев. И тогда отец сказал, что уважает желание стросарпальцев и обещает, что все тромцы покинут страну и уплывут обратно на север. Он попросил три дня для эвакуации рабочих и их семей и гарантии, что людей никто не тронет ни в их домах, ни в поездах, пока они будут ехать к побережью, чтобы сесть на пароход и навсегда покинуть Старый Сарпаль.