Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу

что она демон из племени прекрасных костяных бабочек, эта скотина, мой родной отец, сожрал ее живьем… Неужели ее жизнь не считается за жизнь?

— …

— С самого детства только она любила меня и относилась ко мне как к дочери. От моего отца до всех старейшин нашей школы хоть кто-нибудь относился ко мне как к живому человеку? — возмущенно вопросила горящая праведным гневом Му Яньли. — Только потому, что в моем теле течет кровь богов, все относятся ко мне как к беспристрастным и непогрешимым божественным весам, требуя от меня полного отказа от всех плотских желаний и совершенствования по пути сердца, очищенного от всех страстей… С какой стати?!

Мощь ее духовного ядра уже достигла своего предела, все тело Му Яньли окутало платиновое сияние истинного потомка бога. Самоуничтожение духовного ядра Му Яньли отличалось от уничтожения ядра обычного совершенствующегося: все ее тело, включая волосы и зрачки, приобрело оттенок белого золота, и каждый ее удар теперь был настолько тяжел, что мог раздавить человека насмерть.

— Если ты потомок бога, ты заслуживаешь считаться беспристрастным мерилом, если ты прекрасная костяная бабочка, ты заслуживаешь быть съеденной. Тысячи лет и по сей день это так… — лезвие натолкнулось на лезвие, и пронзительный звон от столкновения непревзойденных орудий был так оглушителен, что почти разрывал барабанные перепонки.

Но по остроте и силе ничто не могло сравниться со взглядом Му Яньли, когда, печатая каждое слово, она сказала:

— Образцовый наставник Чу ведь тщательно изучил все записи о племени прекрасных костяных бабочек?

— …

— Конечно, все эти книги о том как люди пожирают людей… В прошлом, чтобы усовершенствовать себя и вознестись на небеса, заклинатели варили эликсиры из прекрасных костяных бабочек, сегодня костяные бабочки хотят использовать вас лишь для того, чтобы проложить дорогу домой!

Му Яньли вложила всю свою жизненную силу в то, чтобы поднять меч и нанести последний сокрушительный удар по Чу Ваньнину.

Парируя этот удар, Чу Ваньнин закричал:

— Призываю Цзюгэ!

После исчезновения Хуайша ему на смену пришел божественный гуцинь. Перезвон струн и ослепительный золотой свет пронзили небеса, осветив весь Пик Сышэн! Казалось, перед Чу Ваньнином раскрылся огромный кисейный полог из цветов яблони. Его тело зависло в воздухе, широкие рукава белых одежд развевались на ветру. Перед ним было исполненное неописуемой ненависти лицо Му Яньли.

Но эта ненависть была обращена не на него. Эта женщина ненавидела всю несправедливость мира, ненавидела трагическую гибель матери, ненавидела жизнь, в которой не могла быть свободной, ненавидела свое высокое положение, из-за которого оказалась навсегда заперта в тюрьме условностей.

— Пусть они вернутся.

Ее духовная сила уже достигла предела, но удар, в который она вложила все силы, не смог уничтожить защитный барьер Чу Ваньнина. От неминуемой отдачи в уголках ее губ выступила кровь, голос стал хриплым, и рука, державшая меч, задрожала. Духовное ядро Му Яньли было на грани полного разрушения…

Неожиданно она подняла взгляд на Чу Ваньнина и тихо сказала:

— Прошу тебя…

Чу Ваньнин видел свое отражение в ее зрачках, которые теперь стали светло-золотыми.

Но чье это отражение?

Лицо пустое и полное замешательства, искаженное эмоциями и совершенно бездумное.

Безжалостное. Великодушное.

— Пусть они вернутся домой… господин бессмертный Чу…

Отражение в сияющем золоте вдруг исчезло.

Из-за смятения чувств и хаоса мыслей в своей голове Чу Ваньнин далеко не сразу понял, почему это случилось. После того как Му Яньли исчерпала все свои силы, ее духовное ядро разрушилось, и она вернулась к своему изначальному виду. Теперь лишь пара черных глаз продолжала смотреть на него в упор.

Она отдала себя без остатка. Теперь ее броня исчезла, и все пути к перерождению были отрезаны.

Больше никогда Му Яньли не сможет стать холодным и высокомерным потомком богов. Теперь ее глаза были такими же как у самой обычной смертной женщины.

Ради своего младшего брата, ради совершенно чуждых ей по крови потомков расы демонов она жалобно умоляла:

— Позволь им уйти…

На этих словах сияющий меч в ее руке внезапно погас и рассыпался в пыль сразу после того, как духовный поток окончательно угас.

— Умоляю.

Пока Му Яньли падала с небес на землю, платиновые полы ее одежд колыхались, подобно лепесткам лотоса.

На ее талии до сих пор был пояс с вышитыми на нем божественными весами Цитадели Тяньинь, символом высшей справедливости и света, что ярко сияет во мраке самой глубокой ночи.

«Безбрежный Голос Небес не может иметь пристрастий.

Человек Голоса Небес не может иметь привязанностей.

Отдаленный Голос Небес не может богохульствовать.

Голос Небес исполнен сочувствия, чтобы почитать все живое».

Укладываясь спать и утром открывая глаза, каждый день, с самого детства она повторяла эти слова, и со временем они стали кандалами, что сковали ее по рукам и ногам.

Первыми словами, которые она выучила, были не «папа» и «мама», а первые три слова из этой мантры: «Безбрежный Голос Небес».

Стоя на коленях перед статуями богов, она снова и снова молилась им, по тысяче раз на дню повторяя эти слова…

Не может иметь пристрастий[305.1]… не может иметь привязанностей… не может богохульствовать… чтобы почитать все живое.

В первое празднование дня рождения, что осталось в памяти Му Яньли, ее бессердечный отец подарил ей шкатулку с детально вылепленными, ярко разрисованными и покрытыми лаком изысканными глиняными фигурками на подставке из золотого песка. Когда затканная парчой шкатулка распахнулась, девочка в изумлении вскинула брови и весело рассмеялась.

— Ах… как красиво!

Отец опустил голову и холодно взглянул на нее сверху вниз:

— Нравится?

— Нравится! — Му Яньли радостно подняла голову, в этот миг в ее сердце, казалось, расцвели тысячи фейерверков. — Спасибо, папа!

Тогда человек, которого она называла отцом, поднял руку и погладил ее по голове, после чего забрал у малышки парчовую шкатулку… и прямо у нее на глазах разбил о землю.

«Дзинь!» — звук удара фарфора о камень.

Глиняные фигурки не могли говорить. Изогнув брови и широко открыв глаза, они все также радостно смотрели на нее, только их лица были разбиты, и улыбки растрескались. Му Яньли на мгновение оцепенела, а затем, испуганно вскрикнув, разрыдалась. Она хотела броситься за своими глиняными куколками, но белый сапог с вышитыми на нем божественными весами обрушился на них со скрипом, от которого волосы встали дыбом. Головы кукол были раздавлены…

Когда отец убрал ногу, перед ней была лишь кучка серых осколков…

А ведь еще совсем недавно