Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

Свандис, все это происходит только у меня в голове, то это часть, которой я не знаю. Чужой, внешний Локи и свой Локи? Локи состязался с Огнем? Огонь обозначают словом logi, хотя Риг этого не сказал. Локи против Локи, против Logi? Свой Локи или внешний тоже? И кто такой первый король Шеф?»

* * *

Он раздраженно помотал головой, и наваждение исчезло. Отдаленные горные пики проступили сквозь дымку его видений, сквозь картину гигантского зала со всепожирающим богом и всепожирающим огнем. Чья-то рука схватила Шефа за плечо и оттянула от простирающегося перед ним обрыва.

– С тобой все в порядке? – Откинув медного отлива волосы, Свандис смотрела на него сияющими глазами.

Шеф моргнул, потом еще помигал.

– Да. Я кое-что видел. То ли богами явленное, то ли моим собственным воображением ниспосланное, не знаю. Чем бы это ни было, я буду думать над ним сам.

Шеф встал на ноги, потянулся. Отдых пошел ему на пользу. Отдых и утренняя разминка. Словно покинули его вместе с по́том все тяготы долгих лет правления, размягчающий образ жизни и постоянное умственное напряжение. Он снова чувствовал себя как дренгр, как карл, которым он был в великой армии: молодым, сильным и жестоким.

– Квикка! – позвал он. – Видишь дверь амбара? Сможешь попасть в нее? Зови своих парней, всадите каждый по четыре болта в самую середку, да стреляйте как можно быстрее.

Шеф бесстрастно наблюдал, как арбалетчики, недоумевающие, но довольные возможностью продемонстрировать свое мастерство, посылали стрелу за стрелой и те глубоко вонзались в самый центр двери. Во взглядах безмолвных деревенских жителей, не выпускающих из рук луков и копий, появилась неуверенность.

– Стирр! – крикнул Шеф, когда арбалетчики отстрелялись. – Возьми свой топор. Достань-ка наши стрелы из двери.

Ухмыльнувшись, Стирр пошел к амбару, помахивая топором. После утреннего недомогания он был рад возможности проявить свою удаль. Топор взвился и обрушился подобно молоту богов, с каждым ударом от дубовой доски отлетали щепки. Деревенские оробело переглядывались: Стирр не походил на человека, которого может уложить ватага плохо вооруженных пастухов. Даже воины в доспехах и те предпочли бы зайти сзади, чтобы не встречаться с его топором.

– Это же бедняки, – прошептала Свандис. – В горах дерево дорогое. Ты испортил им дверь.

– Вроде ты недавно говорила, что это дикари и почитатели дьявола. Ладно, кто бы они ни были, я знаю одно. Пришел их черед поволноваться из-за нас. Не все же только нам опасаться.

Когда Стирр принес Квикке в гигантской, как у Бранда, руке два десятка арбалетных болтов, Шеф отвернулся. Он нежно погладил Свандис, все еще не остывшую от негодования.

– Я иду спать. Приходи, полежишь со мной.

Солнце лишь на ширину ладони не дошло до горизонта, когда за Шефом явился грузный человек в потной шерстяной одежде горного пастуха. Свандис заворчала, когда он приблизился к северянам.

– Это Тьерри, – пробормотала она.

Тот оглядел без всякого выражения растянувшегося на траве Шефа и произнес:

– Viens.

Шеф поднялся, потянулся к перевязи прислоненного к стене амбара меча. Для этой вылазки он запасся штатным оружием с «Победителя Фафнира» – простым палашом с бронзовой рукоятью.

Проводник покачал пальцем из стороны в сторону:

– Non.

Остальные его слова прозвучали для Шефа бессмыслицей, но тон не позволял ошибиться. Шеф положил палаш назад, выпрямился и приготовился следовать за проводником. Когда они отошли, король услышал окрик Квикки. Проводник повернулся, встревоженный угрозой в голосе. Квикка посмотрел на него, выразительно показал сначала на Шефа, потом широким жестом обвел всю деревню. Потом снова повелительно ткнул пальцем в Шефа, обвел жестом деревню и полоснул ребром ладони поперек горла. «Приведи его назад, – означала эта пантомима, – а не то…»

Проводник не отреагировал, он повернулся, быстрым шагом увел Шефа прочь. Они пересекли узкую полоску земли и сразу вступили на каменистую тропинку, ведущую вверх в горы. Шеф спешил за Тьерри на плохо гнущихся после утреннего восхождения ногах, однако от бодрой ходьбы боль стала ослабевать.

Тропа, если это можно было назвать тропой, вела от скалы к скале, чуть забирала вверх, но в основном вбок, через скопления валунов и подвижные каменные осыпи; то и дело она проходила по краю обрыва. Время от времени попадался пасущийся горный баран, он вопросительно таращился на людей или отскакивал с их пути. Шефу вспомнилась тропа, которой он много лет назад поднимался к дому Эхегоргуна. Только здесь солнце нагревало камни, а не просто освещало их бледным светом, и воздух был напоен ароматом горного тимьяна. Солнце опускалось все ниже, вот оно коснулось горизонта, а вот и вовсе исчезло. Однако в небе еще оставался бледный свет. «Если меня бросят одного на этом склоне, – решил Шеф, – я не буду искать дорогу назад. Найду ровную площадку и дождусь утра». Шагая, он высматривал около тропы подходящие для ночевки места. Этот край слишком опасен для ночных блужданий.

Он потерял из виду проводника, шедшего шагах в десяти. Тропинка вильнула влево, огибая очередной скальный выступ. Шеф миновал его и обнаружил, что в одиночестве стоит на краю ущелья, а внизу острые сухие камни. Он замер в тревоге. Куда делся спутник? Не ловушка ли это?

Слишком сложно для ловушки. Если бы Тьерри хотел столкнуть Шефа, то мог бы это сделать в десятке мест. Кроме того, проводник знает, что вся деревня осталась в заложниках. Шеф огляделся. Вот трещина в скале, черная полоса в густых сумерках. Конечно, вход в пещеру. И Тьерри стоит прямо у входа, следит за королем. Шеф шагнул внутрь, дал знак, что готов следовать дальше.

У входа в пещеру – обычной расселины едва ли трех футов в ширину – кто-то оставил свечу. Тьерри кремнем высек искры, поджег фитиль и пошел вперед, теперь не так быстро. Шеф следовал за маленьким пятнышком света, на каждом шагу чувствуя через изношенные кожаные подошвы россыпь камешков с острыми краями. Он поднял один, рассмотрел при свете двигающейся в нескольких футах впереди свечи. Это кремень, сомнений нет. Обработанный, со сколами – что-то вроде наконечника копья. Такие делал Эхегоргун. Только его наконечники и другие вещи были раза в четыре больше, они предназначались для народа троллей. Шеф выбросил камень, поспешил вперед.

Пещерный ход вел все дальше, то и дело в пятне света мелькали темные провалы ответвляющихся туннелей. Шеф все сильнее тревожился. Если его бросят здесь, очень может быть, что он не выберется наружу. Идти в темноте не так уж трудно, но ведь нужно знать дорогу. Слишком легкой, по сути неизбежной, окажется ошибка, поворот не в ту сторону. А