Входя в дом, оглянись - Виктор Мережко

— Чего хотят?

— Денег. Не меньше миллиона.

— Сколько?!

— Сказали, от миллиона до двух.

Михаил от услышанного отступил назад, присел на скамейку.

— А за что? За что такие деньги?! Он что, должен им?

— Должен. Не им, а тем, кто в тюрьме. Такой у них порядок. Освободился — плати.

— А я тут при чем?

— При том, что у Артура нет ничего. Ни гроша. Он сидит на нашей шее.

— Так это его проблемы! Пусть забирает своих дружков и катится к чертям собачьим! Мне такой прихлебай не нужен! Он такой же бандит, как те, что пришли. Пусть убирается, сволочь.

— Я ему тоже это сказала. Но эти люди просто так не уйдут. Они все равно возьмут свое.

— Но у меня ничего нет. У меня нет таких денег. А даже если есть, ни рубля не дам. Я всю жизнь копил, собирал по копейке.

Антонина постояла, подумала, согласно кивнула:

— Хорошо, поняла. Пойду и все скажу им. Скажу, что у нас ничего нет. Пусть как хотят, — и направилась к калитке.

— Подожди. — Михаил кинулся следом, остановил ее. — Послушай, Тоня. Они могут что-нибудь с тобой сделать. Нужно подумать.

— Думай, а я подожду в кафе.

Михаил снова придержал ее.

— Я сейчас позвоню в полицию. У меня там есть знакомый майор. Он приедет с нарядом, всех повяжут. И твоего родственничка в том числе.

— И меня заодно.

— Почему?

— Как родственницу. Или соучастницу.

— Но ты же этих людей не знаешь! Первый раз видишь!

— Суд установит.

— Тоня. — Савостин взял ее за руки, притянул к себе. — Что делать, Тоня? Не подумай, что мне жалко денег. Но нельзя подчиняться тварям. Нельзя идти на поводу! Сегодня дал палец, завтра отхватят всю руку. Согласна?

— Согласна, — кивнула Антонина. — Ты мужчина, тебе решать. А я их покараулю.

Савостин подождал, пока Антонина выйдет за калитку, быстро направился в дом.

Достал из-за шкафа охотничье ружье, расчехлил его. Вынул из ящика коробку с патронами, загнал в ствол два заряда, остальные сунул в карман. Открыл платяной шкаф, запустил руку в стопку сложенного поглаженного белья, ничего там не нашел.

Почти бегом перебрался в рабочий кабинет, выудил в ящике ключи от сейфов, открыл вначале тот, который побольше, пошарил рукой. Пусто, ни одной купюры.

Ему чуть дурно не стало, сунул ключ во второй сейф, покрутил колесики быстро и привычно, распахнул дверцу. Здесь лежало всего несколько пятитысячных купюр, и больше ничего.

На всякий случай он снова запустил руку в сейф, результат был тот же — десять пятитысячных купюр.

Опустился на диван, посидел в недоумении и потрясении какое-то время, затем резко поднялся, покинул кабинет, оставив в нем полный раскардаш.

Схватил ружье, переломил его, проверил на всякий случай наличие заряда, промычал что-то невнятное и яростное, ринулся по лестнице вниз.

Притормозил возле Нинкиного магазина, бегом поднялся по ступенькам, увидел в зале двух покупателей, отошел к стене, стал нетерпеливо ждать.

Продавщица бросила на него короткий удивленный взгляд, по-быстрому рассчитала мужчину и женщину, заперла за ними дверь, кивнула Савостину:

— Чего, Миш?

Он подошел к ней:

— Нин… Нужны деньги в долг. Срочно, прямо сейчас.

— Сколько?

— Миллион.

— Чего-о?! — засмеялась она.

— С отдачей. Расписку хоть сейчас напишу. Выручи.

— А откуда у меня такие бабки?

— Не зажилю. Расписку дам под кафе. Не сумею за месяц вернуть, забирай заведение.

— Нет, говорю, у меня такой суммы! По-твоему, я олигарх какой-то. Не наворовала еще.

— Мы ж соседи, Нин… Помоги.

Кто-то стал ломиться в магазин, Нинка крикнула:

— Не терпится, что ли? В туалете! Через пять минут! — Вернулась к Михаилу, не без сочувствия спросила: — У самого, что ли, нет денег? Ты ж вроде не бедный, чего ко мне прибежал?

— Сложный вопрос. Пока такой наличности нет.

— А на что такие деньжища?

— Бандиты наехали.

— На кого? На тебя?!

— На меня. Сидят в «Бим-Боме», ждут.

— Во дела… А откуда нарисовались?

— Дружки нашего работника, Артура.

— Во паразит!.. Он, что ли, навел?

— Не понял пока.

— Блин, он не понял, — хмыкнула Нинка. — А ты не в курсе, что он уголовник?

— В курсе.

— Ну!

— Нина! Пока нужны деньги, в остальном опосля разберусь.

— В чем разбираться, когда и так все ясно?! Присмотрелся, пообтерся, приценился. Вот дружки и подвалили. Звони в ментуру. А хочешь, я просигналю. У меня знакомый капитан, в момент и построит, и разберется.

— Нет, ментуры тут не будет. От них потом хрен отцепишься. Сам все порешаю.

Савостин направился к двери. Нинка придержала его.

— Слышь, Михаил… Давай по-честному. Ты ж на нашей улице круче всех. Всегда при бабках. И при больших! Почему сейчас клянчишь? Прогулял, что ли?

— Потерял.

— Ты потерял, а кто подобрал? Как думаешь, кто мог подобрать в твоем доме?

Он свирепо взглянул на нее, прохрипел:

— Пошла к черту, лахудра! — и вывалился из помещения.

Михаил оставил машину за задним забором, взял с сиденья ружье, цепко перехватил в обе руки, направился к потайной калитке.

Вошел во двор, огляделся. Увидел вышедшего выливать помои Хамида, коротко и глухо позвал:

— Эй!

Хамид повернул голову, шагнул в сторону хозяина, но, заметив в его руках ружье, замер.

— Сюда, говорю, баран! — сквозь зубы прохрипел Михаила.

Хамид торопливо, на цыпочках подбежал к нему, хотел что-то сказать, но хозяин с силой затолкал его в угол сарайчика, прижал к стене.

— Тихо. Слушай и молчи.

— Хорошо, хозяин.

— Молчи. Где Антонина?

— У себя.

— Артур?

— С товарищами. Разговаривает. По-моему…

— Жене расскажешь, что «по-твоему». — Савостин оглянулся, прислушался. — Иди к Антонине, скажи, чтоб никуда не выходила, не высовывалась. Чтоб сидела в каморке. Понял?

— Понял, хозяин. Что сказать Артуру?

— Ничего, сам сообразит. Но смотри, чтоб спокойно, без паники, без мандража. Чтоб никто ни о чем не догадался.