Криминальная история масонства 1731-2004 года - Олег Платонов

Еще более точное проникновение в преступную сущность масонства николаевского времени — в повестях А. Григорьева. Писатель очень точно показывает масонов как «ледяных эгоистов», взирающих сверху вниз на всех и вся. Душа масонов «самолюбивая и сухая». А. Григорьев видит, что они чувствуют себя «маленькими наполеонами», способными на любое преступление. Столь верная характеристика представителей масонства объясняется тем, что А. Григорьев на некоторое время сам был затянут в масонскую ложу его товарищем по университету, неким аферистом Милановским, который, разглагольствуя о высоких материях, собрал с «братьев» деньги и исчез. Недолгое пребывание в масонской ложе стало серьезным жизненным уроком для А. Григорьева.

Но, пожалуй, самое глубокое понимание масонства прослеживается в романах Ф. М. Достоевского, который прежде всего отмечает его сатанинский, антиправославный характер и стремление подчинить себе Русскую Церковь.

Замысел масонов подчинить себе Русскую Церковь был просто чудовищен. По сути дела, это означало перевернуть Церковь, а идеи, с которыми она боролась, сделать господствующими и таким образом разрушить Православие. Как справедливо отмечает исследователь творчества Достоевского В. Е. Ветловская, имя Христа используется масонами для подмены одного понятия другим. Делается это для того, чтобы завоевать доверие людей, а затем заставить поклоняться дьяволу. Противоречие это ярко выражается в легенде о Великом Инквизиторе, который олицетворяет собой собирательный образ масона.

Великий Инквизитор говорит Иисусу Христу: «…мы скажем, что послушны Тебе и господствуем во имя Твое… (и)… обманем опять, ибо Тебя уже не пустим к себе».

В поэме Ивана, — пишет В. Ветловская, — Великий Инквизитор признается Христу: «И я ли скрою от Тебя тайну нашу? Может быть, Ты именно хочешь услышать ее из уст моих, слушай же: мы не с Тобой, а с ним, вот наша тайна!» «Тайный начальник» не тот, «который был поставлен» (то есть Иисус Христос), но тот, который, искушая соблазном власти, Его «поставил» [108].

В романе «Братья Карамазовы» Алеша называет своего брата Ивана масоном. Причем характер реплики не оставляет сомнений в отрицательном отношении к масонству самого Достоевского. В силу этого особую достоверность приобретают специфически масонские черты Ивана Карамазова, тщательно исследованные Достоевским.

Иван Карамазов — типичный представитель масонского мира, который говорит о «возвращении билета Богу» с тем, чтобы получить билет от сатаны и участвовать вместе с ним в разрушении ненавистной ему исторической России. До конца осознавая подрывную роль масонства, Ф. М. Достоевский проницательно отмечает, что проповедуемые Иваном Карамазовым безбожные принципы свободы на самом деле означают только жест нажатия изящным мановением руки той адской машины, которой является стихийная жадность Смердяковых, носителей грубо-сладострастного отношения к жизни. Это гениальное видение великого писателя очень точно иллюстрируется отношениями между масоном-идеологом М. Бакуниным и его учеником, политическим бандитом Нечаевым (но об этом позднее).

Положение масонов изменяется к лучшему с воцарением Александра II, одним из главных актов которого по случаю коронации была амнистия масонским заговорщикам-декабристам. По данным внутренних масонских источников со ссылкой на переводную английскую масонскую литературу, этот Император сам принадлежал к вольным каменщикам и был посвящен в их орден в одной из английских лож.

С приходом его к власти масонское движение усилилось. В 1856–1863 годах были возобновлены «работы» ложи «Нептун» в СанктПетербурге, где тогда и были посвящены известный историк русского масонства А. Пыпин и Н. Беклемишев, впоследствии руководивший ложей «Карма» в Петербурге.

Усиливают свою деятельность и мартинисты. Ряды их быстро растут. «В пользу этого утверждения, — пишет Кандауров, — может говорить то, что в мартинизме не требуется, чтобы регулярный мартинист был посвящен непременно в «правильной и совершенной ложе», как у нас, посвящение может быть сообщено профану каждым мартинистом, получившим в своей системе 3-й градус, даже если он и не состоит больше членом какой-нибудь мартинистской ложи. Таким образом, довольно одного, пережившего всех старца, который перед смертью посвятил бы будущего такого старца, чтобы правильная передача мартинистского посвящения смогла бы дойти до наших дней».

Наряду с мартинистами продолжали действовать розенкрейцеры и иллюминаты[109].

Первым министром при Александре II — министром внутренних дел — становится глава петербургской масонской ложи граф С. С. Ланской.

Масонская карьера Ланского началась в ложе «Соединенных Друзей» в 1820 году. Некоторое время он был членом и подрывного «Союза благоденствия». Масонский граф исполнял должности: наместного мастера и мастера стула в ложах «Елизавета к Добродетели», «Соединенных Друзей», «Александра Златого Льва»; наместного мастера в ложе «Палестина». Был также наместным мастером и 2-м великим надзирателем Великой Провинциальной Ложи, командором и субпрефектом Капитула Феникса в 1817 году, с орденским именем Рыцарь Воскресшего Феникса и девизом «Из смерти жизнь»; членом Верховной Директории в 1819 году. Почетный член лож «Ключа к Добродетели» и «Польского Востока». В 1821 году открыл вместе с М. Ю. Виельгорским «Теоретическую ложу Св. Иоанна Богослова».

В 1828 году участвовал в собраниях «Теоретических братьев». В 1860 и предшествующие годы Ланской был председателем тайной ложи в Петербурге. Тайная масонская деятельность не мешала ему перебираться со ступени на ступень по должностной лестнице. Каким надо было быть двуличным человеком и лицемером, чтобы убедить Николая I в своей лояльности и вместе с тем продолжать работать в подполье! С 1831 по 1834 годы он губернатор в Костроме, впоследствии сенатор, почетный опекун петербургского Опекунского совета.

В этот период масонство глубоко пронизало европейскую монархию. Английское масонство в это время, например, «деятельно возглавлял» король Эдуард VII, а в Германии масонством руководил дядя императора принц Луитпольд (ОА, ф. 730, оп. 1, д. 173).

Сохранились интересные воспоминания князя П. В. Долгорукова, который дает емкую оценку (хотя и не бесспорную — он, например, считает, что масоны перестали заниматься политикой) деятельности масонов и их руководителя С. С. Ланского в годы правления Александра II. «Масонство, — пишет Долгоруков, — преобразилось в общество взаимного вспомоществования и поддержки взаимной; богатые масоны щедро помогали бедным; люди влиятельные, сильные, имеющие связи, усердно покровительствовали своим собратьям: хотел ли масон получить какое-либо место, искал ли выиграть процесс, все масоны помогали ему своим влиянием, и эта поддержка, тем более сильная, что оставалась тайной и невидимой, много способствовала карьере Ланского. Он, доселе председатель тайной петербургской масонской ложи, точно так, как недавно умерший Сергей Павлович Фонвизин, был до самого конца жизни своей председателем тайной московской масонской ложи. Ланской, от природы ленивый, беспечный и бестолковый, промотал почти все имение жены и детей своих.