Криминальная история масонства 1731-2004 года - Олег Платонов

Конечно, этот список не исчерпывает иностранных лож, к которым принадлежали российские масоны, но свидетельствует о широте географии этого явления.

Даже внутренние масонские источники, в частности исторические материалы масонов Бакуниной, Кандаурова, показывают, что в самой России продолжали собираться по крайней мере восемь лож только шведской системы масонства (включавшей, кроме трех первых «иоанновских» степеней, еще и высшие степени), входивших в Великую Директориальную Ложу — «Владимира к Порядку». В эти ложи входила преимущественно аристократия, а собрания их проходили в Санкт-Петербурге и окрестностях. Имеются известия об этой системе, относящиеся к 1828 году — это инструкция, данная досточтимым мастером ложи «Коронованный Пеликан» о порядке приема документов Великой Директориальной Ложей[107].

Великая Ложа Астрея продолжала свою деятельность и после закрытия. Внутренние масонские источники сообщают о ее собраниях в 1827 году.

Как тайная масонская власть, особый интерес в то время представлял Капитул Феникса. Эта директивная организация возникла в Петербурге еще в 1778 году и служила передатчиком масонских импульсов из-за рубежа. В 1781 году она ушла в глубокое подполье, организовав свои подразделения в обеих столицах. С конца XVIII века она существовала в скрытом виде, возглавляя ложи шведской системы. Как отмечают внутренние масонские источники, этот капитул действовал в измененном виде до 60-х годов XIX века.

В архивах сохраняются и другие доказательства деятельности масонов в царствование Николая I.

Р. С. Степанов, глава московских масонов после смерти О. А. Поздеева, вел в 1824–1827 годах беседы с учениками. До 1826 года работала ложа «Эвксинского Понта» и до 1830-х годов ложа «Нептуна» в Москве. К 1827 году, по данным Т. Бакуниной, существует несколько разных по характеру сведений:

1) привлечен к ответственности за продолжение масонских связей и вербовку новых членов командир инвалидных команд виленского внутреннего гарнизонного батальона майор Ковалевский, у которого при обыске были обнаружены масонские эмблемы, книги и рукописи;

2) 24 июня 1827 года состоялось собрание Великой Ложи Астреи в доме надворного советника Ионатана Отто, члена ложи «Петра к Истине»;

3) московские масоны постановили: «…принадлежащими к союзу братьями считать тех, кои прикосновенны были к Николаю Ивановичу (Новикову. — О.П.)».

В 1829 году П. И. Шварц, сын известного масона профессора И. Г. Шварца, участвовал в собраниях «Теоретических Братьев» в Москве, а в 1830–1840 годах проводил масонские сборища в своем тульском имении. Здесь же бывал его друг, также тульский помещик, Елагин.

О подпольных сходках масонских братьев рассказывается также в воспоминаниях графини М. В. Толстой: «…после закрытия лож все обряды исчезли, но собрания братьев продолжались в виде бесед довольно часто, особенно по средам в доме П. А. Курбатова, и принятие новопоступающих продолжалось тайно. Нужно думать, что некоторые из братьев, несомненно принадлежащих к ложе Ищущих Манны, как например Зилов и вотчим мой Красильников, были приняты уже после указа 1822 года…». Как сообщает Т. Бакунина, в конце 1850-х годов существовала тайно ложа на Полянке в Москве, где, по слухам, мастером стула был известный в то время проповедник одной из церквей на Арбате. К тому же времени относится существование двух тайных лож — в Москве под руководством С. П. Фонвизина и в Петербурге под руководством графа С. С. Ланского.

Вот, например, как проходила масонская карьера одного из потомственных масонских братьев В. С. Арсеньева, родившегося после запрета масонства, в 1829 году, и достигшего больших государственных чинов. В 21 год, в 1850 году, он вступил в ложу в качестве ученика, через четыре года он мастер, а еще через три года, в 1857-м, — шотландский мастер. В 1861 году Арсеньев — теоретический брат (розенкрейцер). Успешную карьеру он сделал не только в подпольной деятельности, но и на государственной службе, где достиг чина действительного тайного советника и почетного опекуна. Умер этот высокопоставленный масон в 1915 году, подготовив большое количество ему подобных масонских кадров. Статский советник П. А. Курбатов, много лет занимавший должность начальника типографии Московского университета, достиг высоких степеней в масонстве, исполняя должности надзирателя и наместного мастера, состоя членом Капитула Феникса в 6-й степени. После запрещения масонства в 1822 году продолжал вести беседы у себя в доме и производил тайные посвящения новых членов.

Николай I так по-настоящему и не понял всей глубины масонского заговора, ликвидировав радикальную верхушку (и ту далеко не всю). Царь поверил на слово многим высокопоставленным масонам и простил их участие в подпольных организациях.

В апреле 1827 года на высокую должность председателя Государственного Совета и Кабинета Министров был назначен все тот же масон Кочубей. Еще ранее (в декабре 1826 года) он получил назначение возглавлять «комитет для рассмотрения разных предложений касательно улучшения в государственном устройстве». Членами этого комитета стали также старые масонские конспираторы Сперанский и А. Н. Голицын. Неудивительно, что предложения этого комитета оставались в рамках старых западнических программ, которые были осуществлены при новом масонском правительстве Александра II.

Тот же А. Н. Голицын был назначен Николаем I на почетную должность канцлера российских орденов. Доверие к нему было так велико, что, когда Царь и Царица уезжали из Петербурга, то попечение о своем семействе они передавали Голицыну. А с 1839 по 1841 год этот масон председательствовал на общих собраниях Государственного Совета. Есть немало и других примеров, когда лица, принадлежавшие раньше к масонским ложам, занимали высокое положение в правительстве Николая I. Так, управляющий III-м отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии, начальник штаба корпуса жандармов, член Цензурного комитета Л. В. Дубельт был известным масоном, членом лож «Палестины», «Золотого Кольца», «Соединенных Славян». В последней ложе Дубельт исполнял обязанности 2-го надзирателя в 1818–1820 годы, наместного мастера в 1820-1821-м и представителя в Великой Ложе Астрее.

Конечно, при блюстителях государственного порядка с таким масонским прошлым вольным каменщикам, особенно в провинции, нечего было беспокоиться. По рукам свободно ходила масонская литература, привезенная из-за границы. Интересное описание этой стороны жизни дано в романе Писемского «Масоны». Действие его начинается в 1835 году в одном из губернских городов. Многие видные горожане, включая губернского предводителя дворянства, — масоны. Они не скрывают своей масонской принадлежности. В их домах много масонской литературы, на стенах — изображения масонского характера. Так, в кабинете губернского предводителя висит портрет гроссмейстера масонского ордена герцога Фердинанда Брауншвейгского в рыцарских латах.

Масоны собираются и беседуют о своих делах, мечтая о восстановлении былой «славы» своего ордена. Видно, что масонская «работа» не останавливается, соблюдаются ритуалы, производится прием новых членов. Конечно, среди этих людей есть просто сбитые с толку романтики-идеалисты, для которых масонство — своего рода игра, но это нисколько не изменяет общего значения масонской организации как социально опасной и подрывной.