Сюзи, "Лед Зеппелин" и я - Мартин Скотт

— Чрезвычайно привлекательная, — соглашается Манкс, разглядывая фотографию. — Абсолютно заслуживает полных десять баллов по категории «те с кем захочется переспать». И кому же ты отдашь премию?

Трудное решение — особенно для человека, не имеющего профессиональной подготовки в литературоведении.

«Очумелый и ошалелый» была одной из мощнейших композиций на первом альбоме. Под эту неизбывно мрачную тему Грег и я разглядывали небо в ожидании атаки Чудовищных Орд Ксоты. Их злая магия могла застить свет дня, тьма опускалась, когда солнце затмевали полчища их драконов.

— Это роковой удар! — кричал Грег, вскакивая на своего боевого дракона.

— Мы должны разбить их! — кричал я в ответ, хватая в одну руку свое копье, а в другую — меч, и тоже вскакивая на дракона. У меня дракон был помоложе, чем у Грега, не такой мощный, но уж явно более задиристый. Его звали Красножар, и он был потомком старинного рода драконьих принцев. Он был небольшой и маневренный для дракона, так что я мог пролетать под брюхом вражьих драконов и сзади поджаривать их всадников, посылая их в преисподнюю орков.

Однажды, когда я летал один, Красножара притянуло к земле новое мощное заклинание которое Кутхимас раздобыл в пучинах Мордора. Я свалился за вражеским фронтом, и было невероятно трудно вернуться домой. Злобные твари всевозможных обличий непрерывно атаковали нас. Мой дракон повредил крылья, и всю дорогу нам пришлось пройти пешком. Этот эпизод был настолько героичен, что его позже превратили в великолепную эпическую балладу, которую исполняли по особым случаям. Да, Красножар был отличный дракон. Греговский дракон, которого звали Огненная Смерть, тоже был ничего.

Всякий раз, когда нас теснили силы противника, с небес гремела «Очумелый и ошалелый» — вечная музыка хаоса и разрушения, а неисчислимые вражьи орды угрожали нас поглотить и стереть с лица земли последние оплоты свободной цивилизации. Без нас Глазго давно бы уже пал.

«Очумелый и ошалелый» всегда была у нас с Грегом популярной фразой. Мы считали, что она хорошо выражает нашу жизнь. Вне всякого сомнения, именно так же считали и все остальные поклонники «Лед Зеппелин» в мире.

С течением времени в живом исполнении «Очумелый и ошалелый» росла и мутировала так, что к 1972 году превратилась в монструозный акустический удар — оригинальная мелодия была искажена, изломана, раздавлена, прошита пластами шумов, заимпровизирована, растянута и исковеркана до полной неузнаваемости; ее заносило то в область мелодичного, то в область бессвязного, зачастую галлюциногенного и, что в высшей степени радовало, чрезвычайно громкого. Сыгранная вживую, «Очумелый и ошалелый» представляла собой хуеву тучу шума. Как только бас–гитара разражалась первыми мрачными нотами, слушатель понимал: сейчас по нему минут этак на тридцать врежет искалеченный звук небывалой мощности.

Мне это было по душе. В пятнадцать лет я был заядлым поклонником искалеченного звука небывалой мощности. Сегодня мои уши воспринимают его с меньшей охотой.

Минут через пятнадцать после начала «Очумелого и ошалелого» я оказываюсь в другой реальности, в незнакомом уголке Вселенной, где можно, усевшись на огненный хвост гитары, пролететь сквозь Солнце. Это фантастика. Джимми Пейдж закатывает какой–то импровизированный шум, и в то же время реально сходит со сцены и говорит мне: «Привет, этот кусок я играю специально для тебя». Затем он снова поднимается над толпой и продолжает играть, не пропустив ни ноты. Ошеломительно.

Джимми Пейдж достает свой скрипичный смычок и начинает водить им по гитарным струнам. Это еще один знаменитый номер из его репертуара, и в экстазе от вида скрипичного смычка Черри хватает меня за руку и крепко сжимает мои пальцы.

Один–другой ломтик какофонии — и Джимми уводит смычок в верхнюю часть гитарного грифа и начинает играть что–то очень классическое и виртуозное по звуку, и толпа ревом приветствует его блестящее владение инструментом. Затем он вновь переходит к грубым валунам реверберирующих шумов, и я опять уношусь в альтернативную реальность, где могу пролететь сквозь солнце. В альтернативной Вселенной «Лед Зеппелин» Сюзи в меня отчаянно влюблена, и это она меня держит за руку. Мне там нравится. Мне так не хочется оттуда возвращаться.

Группа, к нашему всеобщему удивлению, сбивается на фанковый ритм. Явно стихийно Роберт Плант, Джон Пол Джонс и Джимми Пейдж выстраиваются в линейку, синхронно делают шаг вперед и вскидывают ноги. Они отходят назад и все повторяется — танцевальное па. Так неожиданно для королей прогрессивного рок–н–ролла устраивать маленький канкан, что у зрителей перехватывает дыхание, а затем они вновь разражаются бурей оваций. Группа улыбается нам, ритм снова мутирует и возвращается в металлический загруз «Очумелого и ошалелого», и музыканты снова становятся серьезными.

Много лет спустя я сообщаю об этом Манкс.

— Я буду помнить всегда, как «Лед Зеппелин» устроили этот маленький канкан. Это было так неожиданно.

— И эта одна из тех мелочей, которые придают им обаяние? — спрашивает Манкс.

— Именно.

— И за это ты полюбил их еще больше?

— Несомненно.

Манкс уже неплохо разбирается в моих рассказах о «Лед Зеппелин».

Аплодисменты после двадцатипятиминутной арабески на тему «Очумелого и ошалелого» не смолкают долго. Фиона, опять взобравшись на плечи Зеда, вся тянется к сцене. Черри по–прежнему стискивает мою руку, но я, пошевелив пальцами, освобождаюсь, чтобы можно было махать руками в воздухе. По мне льются реки пота.

Когда зрители наконец стихают Роберт Плант, перейдя на слегка иронический тон говорит нам, что:

— …есть один парень, который пишет статьи для «Мелоди Мейкер», который говорит, что популярность «Лед Зеппелин» явно пошатнулась…

Толпа ревет так, чтобы весь мир слышал — это неправда. Все участники банды улыбаются.

Сейчас, если подумать, это представляется странноватым. Группа только что распродала все билеты на большой тур по Британии. Регулярно играла на огромных площадках по всему миру. Они знали, насколько они популярны. Зачем Роберту Планту понадобилось опровергать этого журналиста со сцены?

Вероятно, потому что даже если тебя обожают девяносто девять процентов тех, с кем ты встречаешься, это не компенсирует того единственного процента, который тебя на дух не выносит. Вероятно, именно поэтому тебя еще сильнее беспокоит этот единственный процент.

— Вот песня, которую мы написали в тот период, когда все думали, что мы бездельничаем… «Лестница в небо».

Толпа взрывается. Нет, «взрывается» — это мягко сказано. Нас разносит взрывом по всем параллельным Вселенным. Мы ждали этого, ждали всю жизнь. Сбылось.

«Лестница в небо» стала самой знаменитой темой «Лед Зеппелин» — скоро в этой музыкальной пьесе сосредоточились все представления об этой команде.